"Теннесси Уильямс. Рассказы, Эссе" - читать интересную книгу автора

Работа была для него обычная: руки делают ее сами, думать особенно не
приходится. Ползет, лязгая, лента конвейера, ты что-то прикручиваешь, и она
ползет дальше. Но, проходя мимо твоего места, конвейер всякий раз уносит
частицу тебя самого. Постепенно из рук твоих уходит сила. Сперва тело как-то
пополняет ее. Но потом ты слабеешь весь. К концу дня ты уже выжат, как
лимон. Что же ушло из тебя? Куда ушло? Почему ?Ты покупаешь вечерние
газеты - их с громким криком тычут тебе в нос продавцы-мальчишки. Может
быть, там ты найдешь ответ на свои вопросы. Может, вечерний выпуск тебе
разъяснит, для чего ты живешь, чего ради так тяжко трудишься. Но где там! Об
этом газетчики молчат. Они сообщают тоннаж потопленных кораблей. Число
самолетов, сбитых в воздушных схватках. Названия взятых городов и
разбомбленных населенных пунктов. Все это мешается в твоем отупевшем мозгу,
газета выпадает из рук, голова трещит...
А когда поднимаешься утром - Господи, боже ты мой: солнце снова там же,
где было вчера в этот час - оно встает из середины кладбища за твоей улицей,
и можно подумать, будто всю ночь его сторожили бесплотные мертвецы:
затянутое дымами, постоянно висящими над городом, оно кажется румяной
лепешкой, такое красное, круглое, а ведь оно вполне могло быть квадратным
или же вытянутым, как червяк, и вообще все на свете могло бы иметь совсем
другой вид и нисколько от этого не измениться...
Похоже, что мастер невзлюбил его, а может быть, в чем-то заподозрил. То
и дело останавливался он у Лючио за спиной и смотрел, как тот работает, -
стоял подолгу, непонятно зачем, и, прежде чем отойти, всякий раз что-то
сердито бурчал себе под нос, и бурчанье его было для маленького человека
предвестием всех мыслимых бед.
Лючио все время думал: долго мне на этой работе не удержаться.
Он написал брату. Брат этот (его звали Сильва) отбывал десятилетний
срок в одной из техасских тюрем. Они с Лючио были близнецы, но по
характеру - люди совсем разные. И все же братья были привязаны друг к другу.
Сильва был строптив, любил виски и музыку, жизнь вел ночную, как кошка,
ходил этаким франтом, и от него всегда веяло деликатными женскими запахами.
Одежда его, валявшаяся по всей комнате, которую они с Лючио тогда, на Юге,
снимали вдвоем, вечно была перепачкана пудрой. Из карманов падали всякие
побрякушки - свидетельства близости с какой-нибудь Мэйбл, Рут или Глэдис.
Едва встав с постели, он заводил виктролу, а радио выключал, лишь когда
заваливался спать. Впрочем, видел его Лючио не слишком часто - что
бодрствующего, что спящего. Свою жизнь они с Сильвой обсуждали довольно
редко, но однажды Лючио обнаружил в кармане его пальто револьвер. Уходя на
работу, он оставил револьвер на кровати, где они спали поочередно, и
подложил под него написанную карандашом записку: "Вот твоя погибель".
Вернувшись, он револьвера не обнаружил. Вместо него на кровати лежали
брезентовые рукавицы, которые Лючио надевал в литейном цеху. К одной из них
был приколот клочок бумаги, и на нем неровным почерком Сильвы выведено: "А
вот - твоя". Вскоре после этого случая Сильва уехал в Техас, и там его
посадили на десять лет по обвинению в грабеже. С тех пор - вот уже восемь
лет - Лючио писал ему письма. И в каждом письме что-нибудь сочинял о своих
успехах. Писал, будто стал мастером и купил акции предприятия, на котором
работает. Что его приняли в члены загородного клуба и он приобрел
"кадиллак" - переехал недавно на Север, где ему предложили место куда лучше
прежнего и платят намного больше. Фантазии эти год от году становились все