"Теннесси Уильямс. Рассказы, Эссе" - читать интересную книгу автора

любил хлопать приятелей по руке, по плечу - у него это было постоянной
потребностью, совершенно, впрочем, невинной, и широкие его лапищи так и жгли
тебя сквозь рубашку, словно нагретые в духовом шкафу тарелки. На складе он
был самой популярной личностью и, как ни странно, единственным человеком, с
которым у меня сложились хорошие отношения. Верней всего, он считал меня
просто симпатичным чудаком. Ему было известно, что, когда на складе мало
работы, я тайком запираюсь в одной из кабинок мужской уборной -
поупражняться в стихотворных размерах - и что я время от времени удираю на
крышу - выкурить сигаретку и поглядеть на всхолмленные равнины Иллинойса за
рекой. Не сомневаюсь, что, как и вообще все на складе, Джим считал меня
чокнутым, но если остальные вначале отнеслись ко мне настороженно и
враждебно, то Джим с первых же дней был со мною сердечен и терпим. Он
называл меня Щепкой, и мало-помалу его дружелюбное обращение расположило ко
мне и других; и хоть общался со мною, по сути дела, один только Джим,
остальные теперь улыбались, завидев меня, - так улыбаются люди, глазея на
диковинную собачонку, перебегающую им дорогу на безопасном для них
расстоянии.
И все-таки, чтобы позвать его к нам обедать, мне пришлось собрать всю
свою храбрость. Я раздумывал целую неделю и дотянул до последней минуты:
действовать я начал лишь в пятницу, в середине дня, а обед был назначен на
вечер.
- Что ты сегодня делаешь? - спросил я его наконец.
- Да ни черта, - ответил Джим. - Должен был встретиться с девушкой, но
у нее заболела тетка, так она потащилась в Сентрэйлию.
- Слушай, - сказал я, - приходи к нам обедать, а?
- Договорились! - ответил Джим и улыбнулся широченной, на редкость
радужной улыбкой.
Я выбежал на улицу позвонить матери. Когда я сообщил ей эту новость,
голос ее, неизменно бодрый, загремел с такой энергией, что затрещали
провода.
- Он, надо полагать, католик? - спросила она.
- Да, - ответил я, вспомнив серебряный крестик на его веснушчатой
груди.
- Отлично. Сегодня пятница, значит, надо подать постное. Сделаю
запеканку с лососиной...
Домой мы с Джимом поехали на его драндулете.
Смутные опасения и странное чувство вины томили меня, покуда я
поднимался с ирландцем по растресканной мраморной лестнице на третий этаж,
ведя его, словно ягненка, к квартире номер шесть, дверь которой была не
настолько плотной, чтоб сквозь нее не мог пробиться запах горячей лососины.
Ключа у меня, как обычно, не было, и я нажал кнопку звонка.
- Лора! - послышался голос матери. - Это Том и мистер Дилэни. Открой
им!
Долгое-долгое молчание.
- Лора! - снова позвала мать. - Я не могу отойти от плиты, открой же
дверь!
Только тогда наконец послышались Лорины шаги. Однако она прошла мимо
двери, за которой мы стояли, и направилась в гостиную. Я услышал скрип
заводимого граммофона. Заиграла музыка. Пластинка была старая-престарая -
марш, исполняемый духовым оркестром под управлением Сузы; она поставила ее,