"Тимоти Уилльямз. Черный август " - читать интересную книгу автора

изменить их, если сами они меняться не хотят. Изменять людей, заставлять их
быть другими - это философия фашизма. Фашистское мышление. А нам с вами,
думаю, всего этого достало.
Розанна Беллони улыбнулась, блеснув ровными зубами. В уголках ее глаз
цвета лесного ореха собрались морщинки).
Тротти провел рукой по разгоряченному лицу.
В час ночи Пизанелли опять отправился наверх - туда, где сейчас,
десять с лишним лет спустя, лежало мертвое изуродованное тело Розанны.


Леденцы

В половине второго ночи Тротти покинул дворик и отправился на поиски
какого-нибудь работающего бара. Вернулся он с парой пластмассовых
стаканчиков.
Двое полицейских выпили горячего кофе.
Прождав еще с час, они увидели, как уходил Меренда; низко опустив
голову, он был погружен в разговор с хорошенькой прокуроршей из Рима.
Каблуки ее туфель звонко стучали по неровной мостовой дворика, голос в
неподвижном воздухе звучал хрипло.
За ними, заложив руки за спину, тяжело ступали два карабинера.
Ворота закрылись, и звук последней сирены замер в ночи.
- Попробуем что-нибудь вытянуть из этого Боатти.
- Куда мне еще жениться, если и по ночам вы меня не отпускаете?
- Не нужно было мне звонить, - сказал Тротти и раздраженно добавил:
- Шел бы в медицину, Пизанелли. Или нашел бы себе какую-нибудь
работенку в ратуше.
Медленно поднимаясь по лестнице, Пизанелли и Тротти миновали дверь
синьорины Беллони. К двери была приколота полицейская записка, вход не
охранялся. Дверь была распахнула, за ней сидел сержант. С лестничной
площадки виднелись только его ноги и клубы сигарного дыма. Где-то в
квартире раздавались приглушенные голоса.
- С чего это ты взял, что я останусь без зубов?
- Ну все эти кариесы, комиссар.
- Я грызу эти конфетки с конца войны, - усмехнулся Тротти. - Одно из
немногих удовольствий в жизни.
- Жалко себя стало, комиссар?
- Наоборот, живу и радуюсь. - Они поднялись к последней квартире.
Дверь в квартиру синьора Боатти была приоткрыта. - Розанна Беллони была на
пару лет моложе меня. Она родилась в 29-м или 30-м. Мы оба росли в годы
фашизма.
- А вы кажетесь моложе, комиссар.
- Все из-за леденцов. - Тротти постучал по покрытому лаком дереву и
крикнул:
- Есть тут кто-нибудь?
Через матовое стекло дверного окошка было видно, что в квартире горит
свет. Тротти толкнул дверь. Полицейские очутились в небольшой прихожей.
Стены ее были белыми, и, кроме пары восточных гравюр, ничего на них не
висело.
За дальней дверью послышалось какое-то движение, и вскоре она