"Уолтер Йон Уильямс. Имперская реликвия" - читать интересную книгу автора

бессмысленные слова над сценой раздавались восторженные выкрики
дебютантов, которые уже сто лет как почили. Элвис наклонился, утер пот над
бровью и подарил платок одному из своих ассистентов, сидевших в зале.
Ассистент преподнес платок Николь - почетной гостье. Она поклонилась и
изящно взяла платок у ассистента. В этот миг на нее устремился свет всех
прожекторов. Аудитория вежливо похлопала.
- Майджстраль, какого черта мне теперь с этим платком делать? -
прошептала Николь, прикрыв губы рукой, чтобы вездесущие информационные
сферы ничего не прочли по ее губам. - Не сидеть же мне тут весь вечер с
этой мокрой тряпкой в руках.
Майджстраль сочувственно глянул на нее. В ее костюме - голубом платье
из нескольких полупрозрачных слоев ткани, напоминающей черепаший панцирь,
- карманов, конечно, не было.
- Если хочешь, отдай мне, - предложил он. - Или я могу тебе его
завязать на руку.
Прожектора перестали освещать Николь. Ее алмазные серьги и колье
потускнели.
- Я пошлю его Этьену, - сказала она. - С его цветовой гаммой он лучше
будет сочетаться.
Она жестом подозвала одного из своих камердинеров и прошептала
распоряжение. Этьен, сидевший в соседней ложе, зевал и прикрывал рот
ладонью. Он явно скучал на Пеленге.
До концерта Майджстраль с Николь успели позавтракать, поболтав о жизни,
о времени, о старых приятелях. Майджстраль понял, что Николь почему-то
считает его намного более осведомленным в делах Диадемы, чем то было на
самом деле, однако неведение свое он вроде бы умело скрыл. Если честно,
слухи до него доходили с опозданием.
Майджстраль откинулся на спинку кресла и почувствовал, как оно приняло
очертания его тела. Глянув на противоположный ряд лож, он увидел графиню
Анастасию в обществе барона Синна. Графиня не сводила с Дрейка блестящих
ярко-синих глаз. Майджстралю стало здорово не по себе. Он поклонился ей,
она кивнула в ответ.
"Она считает, что я веду беспорядочный образ жизни, - думал
Майджстраль. - Неправильный". А ведь это хозалихи сделали Элвиса частью
Высшего Этикета и списали со счетов Шекспира. "Наверное, потому, - решил
Майджстраль, - что в пьесах Шекспира так много успешных восстаний против
деспотизма. А Элвис был фальшивым бунтарем, который в конце концов стал
оплотом общественного порядка".
Майджстраль очень любил Шекспира и читал его в новейших переводах
Максвелла Аристида. Особенно ему нравились комедии. Но это он считал
показателем низменности собственных вкусов. Большинство людей
шекспировские комедии считало непристойными.


Стены фойе были затянуты красной кожей и сверкали таким количеством
отполированных медяшек, что их казалось много даже для украшения.
Информационные сферы неловко разворачивались под невысоким потолком,
наставив объективы на слоняющуюся толпу. Половина зрителей, решив, что уже
вдосталь поприсутствовали для того, чтобы их заметили, улизнули с
безрадостного представления.