"Уолтер Джон Уильямс. Дни искупления " - читать интересную книгу автора

что не выдерживает конкуренции при наличии дешевой рабочей силы из Южной
Америки и высокоэффективной литейной промышленности Западной Германии. И
председатель местной Демократической партии вряд ли что может с этим
поделать". Сандовал и Бирн продолжали тараторить.
Налогоплательщики, глядя на них с тоской вздыхал про себя Лорен,
избиратели.
Цепляя вилкой сухую картошку, он попытался им улыбнуться, как и
следовало себя вести официальному лицу.
Слава Богу, подумалось ему, что он занимает штатную должность.

* * *

Сколько Лорен себя помнил, западный горизонт еще долго светился после
захода солнца. На шахте Аточи ночь напролет горели огни, поскольку шахтеры
работали в ночную смену, и вывески Сити-лайн пылали неоном вместе с ними.
Восточный ветер приносил с собой непрерывный гул, словно где-то вдали десять
тысяч флейтистов держали одну и ту же низкую ноту. Это был рев тяжелых
самосвалов, выезжающих с территории шахты на своих огромных колесах
диаметром в двенадцать футов. Сегодня шахта была темна и молчалива, а
Сити-лайн - по-прежнему полна огней.
Первый звонок поступил в шесть тридцать. Сообщалось, что двое
подростков, очевидно подвыпивших, оказались на стоянке у "Джеронимо",
классического придорожного трактира в стиле 50-х с неоновым индейцем.
Позывные десять восемнадцать. С ребятами сцепились две женщины, стараясь
выпроводить их. Вначале спокойно наблюдая за происходящим, потом в драку
ввязались их мужья, решив, видимо, что это наилучший способ ее прекратить.
На Сити-лайн к насилию не привыкать. Лорен вспомнил прокуренный ночной
бар, который он посещал в самом начале своей карьеры. Этот бар, давно уже
сгоревший, назывался "На ринге"; там, в задней комнате, находился маленький
боксерский ринг, где Лорен и другие полицейские, заплатив по 150 долларов,
при желании могли подраться с крутыми заключенными, выпущенными из тюрьмы на
один вечер.
Ринг шириной шагов в пятнадцать не давал противникам место для маневра,
и Лорен постоянно выходил из себя. Он был боксером, а не уличным задирой, а
ограниченные размеры ринга давали преимущество последнему. В армии он
боксировал, удерживая дистанцию вытянутой левой. Молниеносный удар правой,
когда противник терял бдительность или уставал, пытаясь при этом вяло
атаковать, позволял неожиданно сблизиться. Лорен приноровился чуть
подкручивать кулаком во время удара, разрывая своей перчаткой кожу на лицах
противников и брызгая кровью на восторженный первый ряд. Ему это нравилось,
он получал неизъяснимое наслаждение оттого, что, свалив противника, сам
оставался невредимым. Это удовольствие длилось до тех пор, пока он не
встретился с девятнадцатилетним любителем из Детройта, защищая свой второй
титул. Ударом своей сокрушающей правой на сорок первой секунде первого
раунда противник Лорена открыл счет.
А уж драться на маленьком ринге в старом баре Аточи! Он ненавидел
преимущество, которое получали на нем татуированные мускулистые парни с
закрученными тюремными усиками. Они выходили на ринг, скалясь от уха до уха
в предвкушении возможности поквитаться с полицейским. Первый бой Лорена
длился полтора раунда. Он протекал очень интенсивно; соперники долго