"Митчел Уилсон. Живи с молнией" - читать интересную книгу автора

конец его вдруг словно озарило. Однажды он слушал какой-то доклад и
внезапно поймал себя на мысли: "Кому это нужно?" И тут он впервые осознал,
что у него пропал всякий интерес к науке, и был поражен этим открытием,
как человек, который, взглянув однажды утром на свою жену, неожиданно
приходит к заключению: "Да ведь я же давно ее не люблю!"
В самом начале своей карьеры Фокс был умеренным социалистом, потому что
в первом десятилетии двадцатого века это было модно; потом миссис Фокс
всячески старалась исправить этот его промах, заводя знакомства с
полезными людьми, пока он корпел в лаборатории над своими исследованиями.
Повышения регулярно следовали одно за другим, и только получив звание
профессора, он понял, что обязан своей карьерой жене, а вовсе не упорной
исследовательской работе, в которой не было ровно ничего сенсационного,
хотя она и намного опережала свое время. Нобелевская премия была
присуждена ему в 1924 году, когда появление волновой механики доказало
важность его работы, то есть через десять лет после того, как он закончил
свой знаменитый опыт. Но опять-таки слава - к тому времени он уже был
деканом физического факультета - увенчала труды его жены, а не его
собственные.
Теперь, в 1931 году, он со смутной грустью слушал, как люди младшего
поколения с жаром спорили о всяких теориях и обсуждали трудности, с
которыми им пришлось столкнуться в процессе постановки опытов. Работа явно
увлекала их, и это будило в нем неясную зависть - он как бы жалел об
утраченном, но вовсе не стремился вернуть его. В последнее время сознание
внутренней опустошенности стало просто невыносимым, и Фокс мечтал о
какой-нибудь встряске, которая могла бы возвратить его к жизни, - будь то
землетрясение или внезапное увлечение какой-либо идеей, женщиной, даже
молоденькой девушкой, - что угодно, пусть даже самое нелепое. Он был готов
на все, лишь бы выйти из этого безразличия, но каждый вечер он все так же
брал свой портфель и отправлялся обедать домой, на угол 117-й улицы и
Риверсайд-Драйв, квартира номер 12-д.
Дверь кабинета отворилась, вошла секретарша, а за нею юноша лет
двадцати, чуть повыше среднего роста, стройный и одетый более чем скромно.
У него были живые черные глаза и гладкие темные волосы, росшие на лбу
мыском.
- Мистер Горин, - представила его секретарша.
Фокс встал, пожал молодому человеку руку и пригласил его сесть.
Собственный тон показался ему слишком холодным - пожалуй, надо быть чуть
приветливее, подумал Фокс. Он опустился в кресло, стараясь припомнить, кто
именно рекомендовал Горина, ибо эта тема всегда служила началом для
подобных бесед.
- Как поживает доктор Холлингворс? - вдруг вспомнив, спросил Фокс.
- Хорошо, сэр, - неторопливо и сдержанно произнес Горин и выпрямился,
словно готовясь отразить любое нападение.
Но прежде чем ответить, он вынужден был прочистить горло, и Фоксу стало
жаль его, хотя он был уверен, что эти живые глаза немало удивились бы,
увидев на лице декана выражение сочувствия.
"Не робей передо мной, - хотелось сказать Фоксу, - видит Бог, как я
желал бы оказаться на твоем месте". Он смотрел на энергичное настороженное
лицо с взволнованным и умным взглядом. Бог мой, думал Фокс, ему страшно,
он, может быть, голоден, и все-таки он хочет перевернуть весь мир!