"Митчел Уилсон. Встреча на далеком меридиане" - читать интересную книгу автора

окон гигантского дворца ветер одновременно хлопнул всеми шторами; однако,
хотя ей этот свет и грохот казались невыносимыми, он почти не поворачивал
головы к установке и всего несколько раз прервал интервью, чтобы дать
какие-то указания ассистентам у пульта управления. Он вел себя так, словно
эта невероятно сложная машина, предназначенная для изучения физики
космоса, машина, которую он сам придумал, спроектировал и построил, была
проще обыкновенных ножниц. Невозможно было вообразить, что у него тоже
бывают сомнения или колебания, или что ему тоже иной раз нужна чья-то
ласка и поддержка, или что придет день, когда она сама вдруг не сумеет
понять этого человека, которым так восхищается, и начнет упрекать его за
то, что он не ведет себя с надежной рассудительностью бухгалтера или
управляющего делами.
Сейчас ей было так стыдно, что она не могла даже извиниться. Она
стояла, словно маленькая девочка, не знающая, как загладить обиду, о
которой она будет сожалеть всю свою жизнь. Он, однако, снова не заметил ее
состояния и продолжал, растерянно хмурясь, покачивать головой.
- Столько лет я хотел повидать этого Гончарова, - сказал он с тихим
недоумением, к которому теперь примешивались злость на себя и страх. - И
как раз на этот телефонный звонок я не мог ответить, потому что был не в
силах пошевелить пальцем. Что со мной будет дальше?
Затем лицо его стало непроницаемым, и она поняла, что на эту тему он
больше говорить не будет. Он снова повернулся к лежавшим перед ним
расчетам мезонного телескопа. Они уже измялись - так долго он сжимал их в
руке.
- В мастерской ждут, чтобы вы одобрили эти расчеты или дали
какие-нибудь указания, - сказала она мягко. - Может быть, вы что-нибудь
продиктуете мне, пока нас не соединили?
Он несколько секунд тупо глядел на нее, а потом, осознав наконец, что
она сказала, ответил:
- Я их еще не смотрел.
Она знала, что он уже целый час смотрит на эти расчеты, но она поняла
также, что он хочет остаться один, и молча вышла из кабинета.


Он сидел за своим столом, сцепив длинные пальцы, но под его
неподвижностью крылась буря, зажатая в жесткие тиски. Потом ценой
невероятного усилия он заставил себя выкинуть из головы страшное
воспоминание об этом непонятном духовном параличе. Он аккуратно снял
скрепку с бумаг, как проделал это уже час назад, и снова начал
вглядываться в слова и чертежи. Через секунду он в отчаянии закрыл глаза,
так его сознание опять отказывалось что-либо воспринимать. "Что со мной
происходит? - кричал он беззвучно. - Куда все это делось?"
Было время, когда такая проверка очередного эксперимента вызвала бы у
него большой душевный подъем. Идеи нахлынули бы на него горячей творческой
волной. И хотя его прозрения были теперь бесконечно более точными и
острыми, чем прежде, их бесстрастно порождала лишь какая-то внешняя часть
его сознания.
В те далекие дни волнующая увлекательность его работы казалась ему
настолько само собой разумеющейся, что он ее почти не замечал. Он занялся
физикой космических лучей после того, как проблема электронных линий была