"Слоан Уилсон. Место летнего отдыха " - читать интересную книгу автора

После разговора с отцом Сильвия не спорила и не ругалась с Кеном, но ей
стало казаться, что каким-то непонятным образом Кен обманул ее, представился
ей в ложном свете и что в результате этого предательства она оказалась в
глупом положении. Отец посоветовал ей "постепенно закруглить" уроки
плавания, не обрывая их внезапно, но ее тело в воде стало таким напряженным,
что приведенный в замешательство Кен не переставал спрашивать, в чем дело.
- Ни в чем! - отвечала она. - Наверное, я просто боюсь ВОДЫ.
Сильвия видела, что остальная молодежь на острове частенько
посмеивается над Кеном, и вскоре сама нашла способ опровергнуть сплетни,
начав насмехаться над ним и завоевав в то же время репутацию остроумного
человека. Поначалу оскорбления по адресу Кена выглядели относительно мягко.
Обладая хорошей мимикой, она передразнивала его среднезападный акцент, но
когда в ответ он лишь добродушно улыбался, она пускала в ход некоторые
другие шутки, которые сами по себе были достаточно безобидны, но в
совокупности приводили к тому, что добродушная улыбка на лице Кена сменялась
печальным выражением. Все же иногда у нее вдруг возникало желание прижаться
к его плечам, но в таких порывах, говорила она себе, было "животное
влечение", которое надо подавлять.
Измывательства над Кеном продолжались разными скрытыми способами.
Однажды вся компания молодых людей отправилась при свете луны под парусами
на большом шлюпе Гарри Халберта "Крыло чайки", а Кена пригласили по той
простой причине, что грот с гафельным вооружением трудно ставить и убирать.
Приятно было сидеть, пить пиво и распевать песни, пока шлюп под управлением
Кена легко скользил по освещенной луной поверхности залива. Ему нравилось
управлять яхтой, и для человека со Среднего Запада он довольно хорошо
научился ходить под парусами. Сильвия попросила Барта пройти с ней на нос
шлюпки, и силуэты их сидящих фигур вырисовывались на фоне белого,
наполненного ветром стакселя. Чувствуя на себе взгляд Кена, Сильвия
позволила Барту поцеловать себя и положила голову ему на плечо, так что два
силуэта слились в один. Потом все говорили, что Кен был взбешен; наблюдать
за этим было действительно смешно.
"Детская сексуальность на Пайн-Айленде, - думала сейчас Сильвия с
ужасающим откровением прибавившихся лет. - Какой-нибудь антрополог должен
изучить это явление, как это делают на Самоа, Новой Гвинее или в другом
подобном месте".
На Пайн-Айленде подростки открыто говорили о сексе; считалось
современным и утонченным говорить откровенно обо всем, но девушки признавали
немодным "идти до конца", нет-нет; лишь официантки и продавщицы были
способны на это. Было в порядке вещей устраивать бездумные вечеринки на
берегу с наивными ласками. Иногда, страшно вспомнить, молодые люди со смехом
по определенному сигналу менялись партнерами. "Обмен" считался хорошей
игрой; в начале тридцатых достаточно было лишь произнести это слово, чтобы
вызвать смех.
Смеху придавали большое значение, веселье и шутки превратились в
необходимость, поскольку "быть серьезным" считалось немодным. "Быть
серьезным" означало дурной вкус. Беда Кена состояла в том, что он и вправду
"был серьезным" в отношении Сильвии и еще каким серьезным.
"Мы были детьми, - думала сейчас Сильвия, прижимая ладони к лицу. - Мы
были глупыми детьми глупых родителей, и нас нельзя за это сильно осуждать".
Кульминация наступила год спустя, 12 августа, когда Сильвия в очередной