"Колин Уилсон. Коллегия (Мир пауков 4)" - читать интересную книгу автора

Симеон пристально вгляделся в лицо молодого человека (интересно, в
серых глазах словно подрагивают точечки света), затем взял его за запястье.
Пощупав пульс, положил Найлу ладонь на щеку - когда коснулся, чуть щипнуло,
- затем опустил на постель сумку и вынул из нее короткий нож с узким
увесистым лезвием. Им он принялся аккуратно резать опоясывающий горло Найла
пластырь. После нескольких длинных, глубоких надрезов его удалось стянуть.
Воздух неприятно холодил обнажившуюся кожу.
Подавшись вперед, лекарь коснулся горла Найла указательным пальцем,
отчего юноша болезненно поморщился.
- Что скажешь? - озабоченно спросил лекаря Доггинз.
- Ему повезло. Еще пара сантиметров вправо, и был бы покойником. -
Голос у Симеона был низкий, глубокий; не голос - рык.
Найл попробовал высмотреть, что там делается на шее, - куда там.
Доггинз поднял с ночного столика зеркальце, повернул так, чтобы Найл мог
видеть. На полированной стальной поверхности отразилась невероятного вида,
вся в кровоподтеках, образина. Белки глаз налиты кровью, щеки покрыты
красными и лиловыми отметинами, напоминающими синяки. На глотке четко
различались отпечатки пальцев, желтые с лиловым.
- Что с Одиной? - осведомился он у Доггинза.
- Схоронили нынче утром.
- Нынче утром?
- Да. Ты здесь лежишь без чувств вот уж два дня. У тебя был жар.
Симеон достал из сумки склянку с бурой жидкостью.
- Открой рот.
Найл повиновался и почувствовал, как на язык ему упало несколько
капель прохладной жидкости.
- Будет жечь. Закрой глаза и старайся не сглатывать.
Растекшись по рту, жидкость словно воспламенилась. Вот она дошла до
глотки, и боль стала невыносимой. Найл зажмурился и уперся головой в обитую
тканью спинку кровати. Через несколько секунд боль переплавилась в приятное
тепло. Найл не сдержался, сглотнул. Одновременно с тем тепло существенно
сгладило боль в дыхательном горле. Затем все тело окутала приятная
осоловелость.
- Чудесное снадобье, - заметил Найл с дремотным блаженством.
- Называется шакальей травой, из Великой Дельты.
- Ты был в Дельте? - Найл удивленно расширил глаза.
- Много раз.
- Ты мне о ней расскажешь?
- Да, только не сейчас. Отдыхай пока.
Доггинз и лекарь удалились, оставив Найла одного. И хотя он ощущал
теперь глубокую расслабленность, сонливость уже не чувствовалась. Тут
вспомнилась Одина, последний ее поцелуй - Найла заполнила жалость и горечь
утраты, глаза затуманились от слез. Найл не утирал их, и они струйками
сбегали по щекам. В свое время он тяжело перенес гибель отца, но страдал,
как оказавшийся в одиночестве ребенок. Теперь же это была безутешная мука
взрослого, утратившего любимого человека.
Казалось невыразимо обидным и жестоким, что вот так, в расцвете сил и
красоты, человек уходит в землю.
Следующие полчаса Найлом безраздельно владела темная меланхолия и
пессимизм. Поневоле напрашивался вывод, что вся жизнь - трагическая ошибка,