"Колин Уилсон. Метаморфозы вампиров (Космические вампиры. Книга 2)" - читать интересную книгу автора

Карлсен, встрепенувшись, бросил взгляд на стенные часы: почти час дня.
Линда внизу лежала совершенно неподвижно. На секунду показалось, что она не
дышит, и кольнул страх. Нет, дышит: грудь потихоньку поднимается и опадает.
Карлсен облегченно вздохнул. Он встал с дивана, тщательно заправил рубашку,
застегнулся, затянул брючный ремень. Надел пиджак и причесался массажной
щеткой. На душе такое, что впору рукам дрожать; словно безумие какое
налетело, для человека в здравом уме отвратительное.
На диване в позе изнасилованной раскинулась Линда Мирелли: одна нога,
согнутая в колене у спинки дивана, другая вытянута на пол. В обнаженных
гениталиях - ни намека на сексуальность; лежит, будто на медосмотре.
Карлсен, аккуратно подняв, вытянул ее левую ногу вдоль дивана, другую тоже
выпрямил, сдвинув их вместе, затем натянул на Линду трусики и подол у платья
- опустил так, чтобы прикрывало колени. Странно как-то: ни одно из этих
движений ее не разбудило. Правда, теперь она больше походила на спящую, и
это несколько успокаивало.
Сев за стол, он вперился в экран процессора. Напечатанная строчка
казалась давней-предавней, словно из иного периода жизни. Посмотрел еще раз
на спящую, и сделалось вдруг ясно: "Я стал другим... С тем, что просыпался
нынче утром, нечего и сравнивать". Произошло какое-то изменение, важное; к
худу или к добру - в нем, Карлсене, проросла другая личность.
Начать с того, в происшедшем он чувствовал коренное отличие от всего
подобного, что выпадало на его долю прежде. Взять прошлый раз, когда
проснулся в постели с мимолетной знакомой (пересеклись на фуршете): тогда
Карлсен просто чувствовал глухую досаду на себя и стремление поскорее
отделаться от гостьи. Желание, сведшее их вместе, казалось каким-то
наваждением, которому (он, помнится, даже поклялся) впредь он не поддастся
никогда. Он позаботился, чтобы девушка не догадалась о его чувствах: вместе
позавтракали, и проблемы ее Карлсен выслушивал с таким видом, будто они его
в самом деле интересуют. Выслушивал, а сам чувствовал, что это - эдакий
штраф, который приходится платить за глупость. И, распрощавшись, наконец
(девушку звали Саманта), он неожиданно проникся глубоким убеждением, что
сексуальное желание в основе своей - иллюзия, и чем скорее его перерастаешь,
тем скорее перерастаешь свою незрелость.
Теперь же разочарования не чувствовалось. Наоборот, словно просвет
мелькнул где-то в глубине, не успев, впрочем, утвердиться в памяти. Было и
волнение, как будто в руках оказался ключ к неведомой загадке. С Линдой
Мирелли это волнение связано не было. Не возникало повторного желания ее
раздеть - опять сдержанную, нетронутую, с пикантно просвечивающими сквозь
сеточку грудками. Более того, даже мысль об этом казалась странно
кощунственной. Без настоящего влечения, желания отнять ее у Франклина (вот и
имя вспомнилось) или хотя бы сделать своей любовницей - обладание Линдой
было чистым потворством, все равно, что причмокивать какую-нибудь изысканную
сладость.
Но занимало сейчас не это. Интриговало то, что заполонившее их желание
было взаимным и каким-то безличным. На неискушенность в любви Карлсену
сетовать не приходилось, но подобное он испытывал впервые. Припоминая
неизъяснимую, наводнившую тело светозарность за миг до того как они слились
в поцелуе, он призрачно ощутил это свечение снова, как какое- нибудь
дополнительное чувство. Именно это чувство повлекло его к ее женственности,
к ее губам, словно для того, чтобы что-то из нее извлечь. Секс казался почти