"Колин Уилсон. Метаморфозы вампиров-2 (Космические вампиры. Книга 3)" - читать интересную книгу автора

эволюции свернули не туда.
- И возвращаться теперь поздно? - заключил Карлсен.
- Возможно, и нет. Но вы же видите, что это бесконечно сложно. Для моих
сородичей-криспиян секс не просто главное удовольствие - это еще и их
религия. Что мне, по-вашему - начать движение за запрет секса и разрушение
храма Саграйи? До добра это не доведет. Да и чем им это заменить? Что им
ежедневно прикажете делать в час Саграйи?
- Но если вы видите, в чем здесь ошибка... - начал Карлсен. Мэдах с
неожиданным норовом тряхнул головой.
- Даже я не вижу возможности низложить культ Саграйи. Что ни сутки, то
в полдень меня, как и всех, разбирает вожделение. Каждый день я гляжу на
свою красотку-библиотекаршу и жадно ею насыщаюсь. И в Солярий когда иду и
смотрю на женщин, то в голове одна мысль: чтобы час Саграйи длился месяц,
чтоб я успел овладеть ими всеми - подряд, одну за другой. Пусть это меня
погубит, но пыл такой неодолимый, что умереть я бы хотел за любовным актом.
В этом городе есть отдельные мужчины, побывавшие действительно со всеми
женщинами, и женщины, перебывавшие со всеми мужчинами. Сограждане их очень
высоко чтят за такое рвение в служении Саграйе. Здесь это считается
буквально святостью.
Он смолк, и Карлсен вдруг осознал глубину его страданья. Вот почему,
оказывается, Мэдаху по нраву выдавать себя за монаха и рядиться в коричневую
сутану: это единственный способ выразить протест. Он считает себя аддиктом,
безнадежно порабощенным наркотиком похоти.
Эти слова открыли и кое-что еще. Теперь ясно, чем занимался монах, сидя
в храме у статуи Саграйи: возносил молитву. Эмоциональный ее осадок все еще
гнездился в его мозгу, точно как неловкость от скрюченной позы сказывалась в
коленях и голенях.
- Теперь-то ясно, почему мне нравится в человеческом теле? - воскликнул
Мэдах.
Карлсен кивнул. Обуревающие сейчас чувства и откровения были так
сильны, что трудно было говорить.
- Вы по-прежнему не возражаете против того, чтобы иной раз обмениваться
телами?
Карлсен кашлянул.
- Конечно же.
Мэдах медленно кивнул. Карлсен понимал, почему он молчит: размениваться
на "спасибо" было бы просто ханжеством.
- Ну что, готов? - словно из иного мира раздался вдруг голос Крайски.
- Да.
- Я вас оставляю, - спохватился Мэдах.
- Мы еще встретимся, - сказал Карлсен
- Хорошо, - монах повернулся уходить.
- Еще один только вопрос! - окликнул вдогонку Карлсен.
- Слушаю?
- У вас в книге говорится что-нибудь о подлинной цели эволюции?
- Да. Я утверждаю: "Сознание должно контролироваться знанием ума, а не
реакциями чувств".
Карлсен выжидательно молчал, но Мэдах, видимо, все, что нужно, уже
сказал. Повернувшись, молча пошел, Карлсен взглядом проводил его спину,
постепенно поглотившуюся теменью коридора.