"Роберт Уилсон. Компания чужаков" - читать интересную книгу автора

2 января 1943 года

Дорогой Карл,
мы получили очередное письмо от Юлиуса. Его письма, в отличие от
писем младших чинов, не подвергаются цензуре. Твоя мать не может их читать,
хотя Юлиус в достаточно легком тоне пишет об этих ужасах. Он настолько
приспособился к страшной ситуации, что уже не понимает: то, что ему кажется
обыденным, мы в Берлине воспринимаем как чудовищный кошмар. Я обращаюсь к
тебе с трудной просьбой, обращаюсь только потому, что и раньше видел
бессмысленность Великой Войны. Я поступаю вопреки инстинкту и привычкам
офицера, но заклинаю тебя: сделай все возможное, чтобы вытащить брата из
Котла. Я знаю, что прошу запретного, прошу невозможного, но все же вынужден
просить тебя ради твоей матери и ради меня самого.

Твой отец

Фосс откинулся на кровать, уперся сапогами в металлические прутья и
уронил письма на грудь, на выступающие ребра. Прикурил сигарету от еще
дымившегося окурка. Он понимал, случись с Юлиусом беда, и семье конец. С тех
пор как отца отставили, все свои честолюбивые надежды он возложил на
первенца. Со смертью Юлиуса во имя славной победы отец, вероятно, еще смог
бы смириться, но гибель сына там, в Котле, на полпути к жалкой капитуляции -
нет, этого он не стерпит.
Сбросив ноги с кровати, Фосс распластал на стуле чистый лист и принялся
писать. Лучше бы попросить о такой услуге генерала Цайтлера, но сумеет ли
тот помочь? Нет, полковник СС Вайсс - единственный человек, с которым он
может иметь дело, если это вообще возможно - иметь дело с ребятами из СС.
Он писал неразборчивым, тонким, как паутина, почерком - мозг Карла
всегда работал быстрее, чем его рука. Смял черновик и начал сначала. Второй
набросок постигла та же участь. Он сам не понимал, чего нужно добиваться.
Надо спасти брата, да, безусловно, однако - на каких условиях? И не так-то
легко провести Юлиуса теперь, когда его мысль столь изощрилась,
просветленная страданиями.

Растенбург
5 января 1943 года

Дорогой Юлиус,
офицер, который вручит тебе это письмо, вывезет тебя из Котла, а
затем мы сможем переправить тебя в берлинский госпиталь. Тебе придется
принять трудное, страшное решение. Если ты останешься, то разобьешь сердце
нашей матери и - ты знаешь, это правда! - убьешь отца. Ты - первенец, тебе
он всегда отдавал предпочтение, с тобой связывал все надежды, и, с тех пор
как он вынужден был уйти в отставку, ты сделался для него единственным
источником жизненных сил. Если тебя не станет, жизнь его утратит всякий
смысл.
Если ты сейчас покинешь армию, твои люди не станут винить тебя.
Другое дело, что ты сам будешь себя упрекать, ты понесешь бремя выжившего,
бремя избранного. Решать только тебе, но твоя душевная рана, думается, из
тех, что со временем залечиваются, а наш отец не исцелится.