"Dark Window. Круги измерений" - читать интересную книгу автора

до второго этажа. Но не было вокруг ни потолка, ни стен. И как-то не
верилось, что где-то в глубине моря скрывается обыденный пол, покрытый
красным ковром. Бесконечность просторов ошеломила Виктора. Он стоял,
машинально засунув руки в карманы просторных брюк фабрики "Сигнал". Левая
ладонь судорожно сжимала измятый донельзя платок. Правая намертво впилась
в ключ от квартиры. Происшедшие вокруг перемены оказались настолько
невероятными, что Виктор забыл обо всем, даже о том, как и зачем он здесь
оказался.
Резкая перемена обстановки настолько потрясла неподготовленного
путешественника, что корпусом он навалился на вертикально вкопанное в
песок бревно. Волны всплеснули, и на поверхность выбралась дружина
молодцев, одетых в блестящие кольчуги, атласные штаны и сафьяновые красные
сапоги. Могучие руки сжимали копья, остроконечные шлемы венчали ясноглазые
головы. Из стройных рядов проворно выбрался худощавый богатырь, который
осторожно, но безоговорочно отодвинул Виктора от столба и прикрепил на
освободившееся место исписанный бумажный прямоугольник. Верхний его край
был густо замазан жёлтым слоем, сквозь который просвечивало
трудноразличимое слово "Молния". Ниже аккуратно вывели "Боевой листок", а
следом развернулась объёмная поэма, из которой Виктор успел разобрать
только первое четверостишие: "Провели мы подготовку. Кто копьём, а кто
винтовкой. На просторах всех морей. Двадцать семь богатырей".
- А почему двадцать семь? - недовольно заметил бдительный читатель. -
Должно быть тридцать три. Я знаю. Я в школе учил.
- Васюкин, доложить, - сбоку объявился могучий черноусый дядька. Из
второй шеренги донёсся звонкий мальчишеский голос:
- По штату - тридцать три. По списку - тридцать три. В наличии - двадцать
семь. Один вакант. Комаров, Жбанидзе, Ханмамедов - командировка.
Севастьянов - прогул. Аникина - декретный отпуск.
- Это как? - не понял Виктор. - Богатырь, значит, в декретном отпуске?
- Разрешите доложить, - с этим возгласом из первой шеренги, отстучав три
шага, выбрался высокий, красиво сложенный богатырь, чьи сапоги украшали
каблуки-шпильки. Одним резким жестом он сдёрнул шлем и по спине
расплескался водопад золотистых волос. Черномор огорчённо кашлянул, но по
уставу придраться не смог. Виктор заметно оробел.
- Нет, мы не потерпим, - богатырь напирал на Виктора внушительным бюстом.
- Прошли времена, когда женщин затирали, отводили им роль домашней
посудомойки, поварихи и воспитательницы детей. Современная женщина не
станет сносить притеснения со стороны грубых, потных скотов, гордящихся
своими мужскими принадлежностями. Мы долго терпели, но теперь нас ничто не
остановит. Равные права с мужчинами. Равные, а не ущербные. Нам не нужно
от волосатых похабников глупое сюсюканье, ханжеское отшаркивание,
откровенное лизоблюдство с той лишь целью, чтобы отвлечь нас от прогресса
и использовать как постельную принадлежность...
Виктор краснел то ли от темы беседы, то ли от стыда за мужскую половину
вселенной, то ли на всякий случай. Его организм не был подготовлен к столь
неожиданным обстоятельствам. В одном из научных журналов он как-то прочел
перепечатку статьи западного профессора, клеймящую феминизм. Нет, уже
тогда он понял, что феминизм не сулит ничего хорошего, но даже не
догадывался, насколько всё плохо.
- Равные, - раскатывалось над пляжем. - Нет ничего такого, чтобы женщина