"Вайолет Уинспир. Дикий мед " - читать интересную книгу автора

когда мы уедем в Грецию, - ответил он.
Она села и убрала от лица свои медовые волосы. Далеко в море большой
черный баклан нырнул за добычей и полетел к скале, держа в мощном клюве
бьющуюся рыбу. На скале он спокойно устроился поесть. Домини снова перевела
взгляд на смуглое лицо Поля.
- Что может произойти, Поль? - ей показалось, солнце стало меньше
греть, и она натянула на плечи жакет.
- Ты можешь снова возненавидеть меня. - Он видел, как она прикусила
губу, и усмехнулся. - Вижу, ты тоже считаешь это возможным.
- Поль, - она потянулась к нему и взяла за руку, - ты пугаешь меня. Мы
были счастливы сегодня... это может продолжаться.
- Кто может сказать, что будет завтра? - он пожал плечами, и казалось,
вокруг рта его легли тени, когда он поднял медного единорога и пальцами
стряхнул с него песок.
- Ты знаешь, что символизирует единорог, Домини? Она покачала головой и
почувствовала, как ее сердце стискивают ледяные пальцы страха из-за
неожиданной перемены его настроения. И десяти минут не прошло, как он
обнимал и целовал так, что она совершенно задохнулась, теперь же казался
грустным. Это впечатление усиливалось тем, что он снова надел темные очки.
- Единорог, - сообщил он, - символизирует самую непрочную вещь в мире -
истинное счастье. Это существо создано мечтой, и счастье соткано из того же
материала. Для одних оно пронизано горем и болью, но никогда не будет
полностью разрушено. Для других, если в самой его основе есть хотя бы
небольшой порок, оно может разлететься на мелкие осколки при малейшем
проявлении несчастья. Ткань нашего счастья несет в себе порок с самого
начала, мы оба это знаем, Домини.
От его слов она поежилась, ей даже показалось, что солнечный свет
заколебался, как пламя свечи от сквозняка.
- Я должен получить от тебя обещание, что ты останешься со мной, что бы
ни произошло. - Он прикрыл ладонью ее левую руку.
В словах был подтекст. Peine forte et dure <Кара жестока и длительна,
(франц.)>, - подумала она. Чувство вины заставляет его говорить так, и ее
сердце растаяло, пока глаза впитывали его облик: черные курчавые волосы,
шрам, о котором он не хотел говорить, и губы, что были такими нежными, но
могли казаться очень твердыми.
- Хорошо ли, плохо ли, ноты мой муж, - сказала она. - Мы не можем
разрушить эти узы, если даже разрушится все остальное.
- Значит, ты дала слово, - настаивал он.
- Я дала тебе слово, Поль.
Он вздохнул чуть слышно, потом взял в рот тонкую сигару и раскурил ее.
Но его мысли все еще оставались далеко; пламя от спички обожгло ему палец
прежде, чем он погасил ее.
Домини наблюдала за ним, довольная, что через несколько минут он начал
успокаиваться.
- А ведь ты не совсем грек, верно, Поль? - неожиданно спросила она. Он
сидел к ней боком, а после этих слов повернулся, чтобы посмотреть на нее.
- Как ты определила? - насмешливо поинтересовался он.
- По твоим глазам, когда их вижу, и фигуре.
- Моя бабушка была англичанкой. - Он улыбнулся, сверкнув крепкими
белоснежными зубами. - Какое отношение имеет моя фигура к тому, что я не