"Виталий Владимиров. Письмо из-за гроба (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

тельница и заинтересовалась, откуда это ее ученица Федорова стала
читать на этюдах отмеченные талантом стихи неизвестного автора,
впрочем, теперь уже и нам известного...
Так я тогда подумал или придумал, не это столь важно, важно
было другое - я принял условия твоей игры: не то вопрос, не то ответ,
скорее намек, недомолвка, вечное многоточие в твоем монологе нашего
диалога, поощряющий взгляд, твой возбужденный смех без видимой
причины - и я погружаюсь в радужный плен своих иллюзий.
Дарья Сергеевна просила не забывать и звонить не стесняясь и я
снисходительно согласился со своей, личной версией причин нашей
встречи, так приятно щекочущей мое честолюбие поэта и... мужчины.
Я, конечно, позвонил чуть ли не на следующий день, опять был
радостно услышан - о, это коварное завораживающее сладкозвучие
твоего голоса! - я-то думал, был абсолютно уверен, что ты только и
ждала моего звонка, ничьего больше, это потом я стал свидетелем
твоих разительных перемен - то туча-тучей, но зазвенела трель теле-
фона и ты в эфире того ожидания, словно на другом конце провода
пропавший без вести и благополучно объявившийся, желанный собе-
седник.

На следующий раз я явился с цветами и бутылкой вина - так пе-
рекинулся еще один мостик, невинно пробились и завелись-завились
вьюнками, согретые теплом наших взглядов ниточки-пряди невиди-
мых, но крепких и тонко ощущаемых связей - мы уже не были преж-
ними просто знакомыми, сладкая тайна связывала нас, тайна личная
и такая ясная нам двоим: а Вы мне нравитесь, Владимир Максимо-
вич, и Вы мне, Дарья Сергеевна...
Только я решительно не знал, что с этим, то ли интересным и же-
ланным подарком, то ли с нелегкой обузой делать дальше, насколь-
ко я мог и имел ли право перейти границу дозволенного, тут наме-
шивалось, перепутывалось и стягивалось в узелок многое: моя не в
меру затянувшаяся холостяцкая трицатидевятилетняя жизнь подска-
зывала мне - хватит с тебя, пора и образумится, разве еще не нагу-
лялся вдоволь, присмотрись к милой женщине, а не твоя ли это суже-
ная, сам понимаешь, что что-то непохоже случившееся на яркое при-
ключение, с другой стороны, себя не переделаешь - я всегда поступал
так, как мне нравится, а мне нравится Дарья Сергеевна, Ваша улыбка
- мне, Ваш взгляд - мне, Ваше внимание - мне... А также боялся я уро-
нить, опрокинуть хрупкий мир сотворенного нами чуда в пропасть
неприязни. Экий у меня словесный пассаж вылез из-под пера! На са-
мом-то деле, конечно, было просто сомнение - а не игра ли это моего
воображения - а вдруг получу в ответ удивленное с чего Вы это все
взяли, любезный Владимир Максимович, а?
Была еще одна мысль, опять придуманная мною и замораживаю-
щая дальнейшее наше сближение - с большой долей вероятности я
мог получить и такое: ой, да не придумывайте Вы, Владимир Макси-
мович, не та, к сожалению, у меня ситуация, чтобы я - женщина из-
вестная не только в Москве, вдова безвременно ушедшего поэта, борца
за мир, чью память чтить - мне самой судьбой завещано, а тут, если
хотите не то, чтобы интрижка, но принят в дом и бывает запросто