"Фиона Уокер. Правила счастья" - читать интересную книгу автора

часто не только его юмор, но и он сам.
Джуно услышала отчетливый щелчок - это на ее кожаных брюках
расстегнулись кнопки. Уже не оставалось времени зайти в туалет, чтобы
застегнуть их: у бара стала собираться очередь, и Боб торопливо допивал свой
"Айс", готовясь подняться на сцену и объявить ее выход. Она подумала, может
быть, в зале не заметят ее возню, если она, стоя в полумраке, застегнет эти
самые кнопки, но решила все же не рисковать. Парочка молокососов из публики
время от времени посматривала на нее, в ожидании свежей крови, которая
вот-вот прольется, когда она, как Христос, будет распята на сцене.
"Почему я это делаю? - обреченно подумала Джуно. - Зачем так истязаю
себя?"
На маленьком полукруглом возвышении, служившем сценой, унылый студент с
рыжеватой козлиной бородкой, чудовищно не гармонировавшей с супермодной
морковно-оранжевой рубашкой "Дизель", нес бесконечную чушь из жизни
студентов, которые тем временем жевали кокосовые хлопья. Вряд ли хоть один
человек в зале его слушал. Смеялись только близкие друзья из группы
поддержки. Публика стала проявлять беспокойство: бокалы опустели. Народ
потихоньку потянулся к барной стойке - запастись еще выпивкой, пока не
началось что-нибудь интересное.
- Есть сегодня в зале кто-нибудь из твоих друзей? - спросил Боб,
расстроенно взглянув на часы и поморщившись: каждый из выступавших до сих
пор превышал отпущенное ему время.
Джуно отрицательно покачала головой. Обычно она могла поручиться, что
ее брат и Триона, его темпераментная подружка, сидят за передним столиком,
вместе со своими горластыми друзьями.
Но сегодня вечером все было иначе. Шон совершал перелет через
Атлантику, направляясь в Нью-Йорк, где собирался провести шесть месяцев в
качестве свободного фотографа. В связи с этим обстоятельством Триона
заперлась в своей квартире, обливаясь горючими слезами, а шайка преданных
друзей Шона не видела никакого смысла в том, чтобы поддерживать сестру
человека, которого они называли Топ-кадр, когда сам кумир покинул их.
Собственным же друзьям Джуно запретила появляться на ее выступлениях в
кабаре и клубах, потому что в их присутствии она еще сильнее нервничала.
Студент сменил пластинку на вовсе унылую. Боб прижался лбом к плечу
Джуно и застонал.
- Видит Бог, мне не хочется этого делать, но ведь ему дали пять минут,
а он трахает всех вот уже четверть часа.
- Может быть, время траханья течет иначе? - стуча зубами, спросила
Джуно, осознав, что ее юмор пока при ней. - Может быть, мы имеем здесь дело
с нижепоясным временем? Мужским нижепоясным, так сказать?
Боб покачал головой и наморщил свой длинный нос:
- Этот сорт феминистского юмора уже вышел из моды, детка, - слишком
тонко. Годится только для внутрисемейного и дружеского употребления.
Джуно почувствовала себя еще более отвратительно. Боб обычно баловал
ее, подшучивая над приступами сценического страха, - акт милосердия, который
редко позволяли себе обычные огрубевшие конферансье. Но сегодня он просто
вручил ей свою недокуренную сигарету и отправился на сцену, чтобы завладеть
микрофоном.
- Жуткое дело, леди и джентльмены! Перед вами Рори Хансон - звезда
будущего. Если наше будущее такое же рыжее, как его рубаха, то лично я