"Даниэль Уолмер. Багровое око ("Конан") " - читать интересную книгу автора

приличном кабачке, а также, если Конан захочет, спеть и сыграть ему на
цитре.
Киммериец ответил, что от музыки у него начинает гудеть в голове и
чесаться за ушами, что местное вино погружает его в глухую тоску, а что
касается приличного кабачка, то там непременно окажется кто-либо из бывших
на базарной площади, и лысому жрецу останется только выслать в нужное место
десяток стражников...
Но вырванный из когтей птички оказался настырен и красноречив. В конце
концов они сошлись на кабачке, но захудалом, где-нибудь на окраине, подальше
от бдительных глаз жрецов Великого Змея.
Как ни странно, вино им подали совсем неплохое, что приятно удивило
Конана. Голова от него не наливалась чугуном, напротив, становилась все
легче, все звонче. Возможно, играл свою роль и нрав собеседника -
непринужденный, искристый, как то же доброе вино. Как выяснилось, спасенного
звали Шумри, и был он родом из Немедии. На недоверчивое замечание Конана,
что имя его совсем не походит на немедийское, тот беспечно заметил, что
настоящее свое имя он не произносил и не слышал так давно, что позабыл его
напрочь. "Шумри" - это кличка, привязавшаяся к нему в полупустынях Турана и
означающая что-то вроде степного ветра, пинающего перекати-поле.
На вид он был не старше Конана. Среднего роста, узковат в плечах, но
гибок и быстр, как ящерица. Темно-каштановые с рыжим отливом волосы дыбом
вставали над высоким лбом, топорщились на макушке, словно шерсть испуганного
зверя. Странна была обильная проседь на висках и темени, никак не вяжущаяся
с молодым лицом. Глаза были кругловатые, неопределенного цвета, отливающие
то зеленью, то желтизной. На впалых щеках и остром подбородке росли редкие
кустики того, что очень условно можно было назвать бородой. О своей
родословной Шумри умолчал, сказал лишь, что покинул родной дом в ранней
юности, движимый, как он объяснил, все тем же "неискоренимым любопытством".
Он исходил немало стран Запада и Востока и сейчас намеревался податься на
Юг, к истокам великой реки Стикс и еще дальше.
- Зачем? - удивился Конан. - Южнее истоков Стикса ты не найдешь ни
золота, ни сокровищ.
- Но я вовсе не ищу сокровищ, - возразил Шумри.
- Любопытных диковин там тоже нет. Только голые черные обезьяны,
которые с удовольствием пригласят тебя на свой обед - в качестве жаркого!
Шумри внимательно взглянул на киммерийца, словно прикидывая, стоит ли
ему доверять, затем решительно вздохнул и снял с шеи бронзовую цепочку с
круглым медальоном. Открыв крышечку медальона, он протянул его Конану.
- Знаешь, что это такое?
На остром стержне мелко трепетала тонкая железная пластинка, один ее
конец был позолочен.
- Знаю, конечно. С помощью таких кхитайских штуковин определяют курс
корабля.
Шумри кивнул.
- Позолоченный ее конец указывает на юг, всегда точно на юг. А знаешь,
что будет, если долго-долго идти точно на юг?
Киммериец пожал плечами.
- Пройдешь сквозь джунгли черных обезьян и окажешься на берегу Южного
Океана.
- А если сесть на корабль и поплыть дальше на юг?