"Уильям Вордсворт. Избранная лирика " - читать интересную книгу автора

цивилизации, угрозу свободе и нравственному здоровью Европы. Духовной
свободе, обретаемой в единении с природой, противостоит в сонетах Вордсворта
добровольное, а иногда и неосознанное подчинение современного человека
бездуховной и погрязшей в стяжательстве цивилизации.
Среди сонетов 1810-х годов - многие лирические шедевры, в которых как
будто навсегда остановлены мгновения ярчайших впечатлений и переживаний от
общения с природой, переданы переливы чувств и смены настроений по
возвращении в родные края, при воспоминании о могиле дорогого человека или
во время ночной бессонницы. Ряд сонетов посвящен проблемам поэтического
творчества, и в том числе размышлениям о самой форме сонета ("Nuns fret not
at their convent's narrow room...", "Scorn not the Sonnet, Critic..."). В
зрелые годы им созданы два известных цикла: "Сонеты к реке Даддон" (The
River Duddon, A Series of Sonnets, 1820) - реке Озерного края, течение
которой становится для поэта символом человеческой жизни, проходящей через
разные возрастные этапы; и "Церковные сонеты" (Ecclesiastical Sonnets, 1822)
- своего рода очерк истории английской церкви в сонетной форме; последний
цикл отличается некоторой суховатостью и рационализмом, свойственными
позднему Вордсворту. За свою жизнь поэт создал более 500 сонетов,
способствовав возрождению этой формы в английской поэзии, ведь после
Мильтона на протяжении XVIII в. к ней обращались чрезвычайно редко.
В 1813 г. Вордсворт, понимая, что поэтическим творчеством растущую
семью не прокормить, стал хлопотать о месте государственного служащего и
получил пост распределителя гербовых сборов графства Вестморленд; в его
обязанности входило предоставление лицензий, взимание налогов на
определенные виды деятельности и т.п., что приносило около 200 фунтов в год.
Семья переехала в более просторный дом по соседству, в Райдал-Маунт. Дороти
пишет своей подруге: "У нас будет турецкий!!! ковер в гостиной и
брюссельский - в кабинете Уильяма. Ты в изумлении, простота нашего милого
коттеджа в Таун-Энд встает у тебя перед глазами, и тебе хочется сказать:
"Неужели они изменились, они собираются жить с претензиями, устраивать
вечера, давать обеды и т.п.?"" {Wordsworth, William and Wordsworth, Dorothy.
The Letters of William and Dorothy Wordsworth. The Middle Age. Arranged and
edited by Ernest de Selincourt. In 2 vols. Oxford, 1937. Vol. 1, p. 100.}.
Изменения действительно происходили. По рассказу современников, "когда Джон
Китс приехал к Вордсворту, ему пришлось долго ждать, и когда Вордсворт вышел
к нему, он был при полном параде, в панталонах до колен, шелковых чулках и
проч., и очень торопился, потому что собирался обедать с комиссаром по
гербовым сборам" {Цит. по: Manley, Seen. Dorothy and William Wordsworth: the
Heart of a Circle of Friends. New York, 1974, p. 185.}. И все же в чиновника
Вордсворт не превратился и вне своих административных обязанностей оставался
тем же непритязательным и скромным человеком, каким был раньше.
В 1828 г. он вместе с дочерью Дорой и Кольриджем путешествовал по
долине Рейна в Германии, где их встретил английский путешественник Томас
Граттон, оставивший их описание: Кольридж был "ростом около пяти футов пяти
дюймов, полный и ленивый на вид, но не толстый. Он был одет в черное, носил
короткие брюки с пуговицами и шнуровкой у колен и черные шелковые чулки...
Его лицо было необычайно красиво, с выражением безмятежным и
доброжелательным, рот особенно приятен, а серые глаза, не большие и не
навыкате, полны умной мягкости. Его огромная шевелюра абсолютно седа, лоб и
щеки без морщин, на последних виден здоровый румянец. Вордсворт был полной