"Элла Уорнер. Долгие раздумья" - читать интересную книгу автора

наивному ученику школы при каком-нибудь монастыре, принадлежащем самому
суровому католическому ордену, не составило бы труда понять, что я лишилась
девственности лишь сегодня и вряд ли до этого нуждалась в контрацептивах...

Ну и ладно. Я никогда не повторю ошибку матери, поклялась себе Дикси. Я
не стану рожать Феликсу ребенка за ребенком, дожидаясь появления
мальчика-наследника! Пусть Феликс оставит меня в покое, так я ему и скажу!

Кому, как не мне, знать, что пол ребенка никоим образом не должен
влиять на отношение к малышу родителей. Я выстрадала это убеждение и никогда
и никому не позволю искалечить душу своему дитя, как некогда Максимилиан
Харленд искалечил мою душу!

И вот еще что. Мне необходимо встретиться и поговорить с матерью.

Но более чем с кем-либо Дикси жаждала новой встречи с Феликсом. Сегодня
же вечером, сказала она себе. Пусть он раскроет мне свои могучие объятия,
пусть повторится то, что свершилось здесь, при тусклом свете, пробивающемся
через стеклянный купол летнего домика в старом саду...

6

Наконец-то гости, присутствовавшие на поминках, разъехались. Все, за
исключением Феликса Дебнема. К разочарованию Дикси, Фредерика уговорила его
остаться на чашечку кофе. Сестры Дикси окружили Феликса, взяли за руки и,
наперебой повторяя приглашение матери, увлекли в маленькую гостиную, куда
уже подали кофе. Феликсу не оставили выбора, и он против своей воли добавил
бедной Дикси лишних полчаса мучительных сомнений.

Дикси решила, что он задержался в доме Харлендов нарочно. Она не
собиралась с ним разговаривать, даже избегала встречаться взглядом.
Присутствие Феликса мешало ей сосредоточиться, делало бессмысленным ее
намерение вернуть себе самообладание перед трудным разговором с семьей.

Разве ему мало моего согласия встретиться вечером? - злилась Дикси.
Зачем он затеял эту двойную игру? Почему ухаживает за моими сестрами? Решил
подстраховаться на случай, если планы в отношении меня сорвутся?

Дикси пыталась скрыть свое беспокойство, мысленно переключаясь на
семью. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь из сестер взял ее за руку, чтобы мать
сказала, как хорошо, что она вернулась, и как они мечтали об этом. Но никто
за руку ее не брал и не говорил теплых слов. Сестры будто затеяли
соревнование, наперегонки услаждая Феликса своим вниманием: то подливали ему
кофе, то предлагали бисквитов. И чувство одиночества, такое привычное для
Дикси и непременно связанное с этим домом и с этими людьми, вновь дало
ощутить себя в полной мере.

Неужели они отталкивают меня? Или просто выжидают, не проявлю ли я
инициативу? Не попрошу ли у них прощения...