"Николай Воронов. На службе военной " - читать интересную книгу автора

Назначив одного из арестованных - Матвея Белова - старшим, он вручил
ему сопроводительную бумажку и приказал всем немедленно отправиться в
трибунал, который находился неподалеку, в пехотной части. Арестованные
явились туда, и сразу же началось разбирательство их дела. Им вынесли
общественное порицание и отправили обратно в свою батарею для продолжения
службы. Как рассказывали потом, работники трибунала поразились тому, что
"дезертиры" сами прибыли на суд, без конвоиров, без охраны. Не часто бывает
такое. Бойцы чистосердечно раскаялись и дали обещание искупить свою вину в
боях.
Вернувшиеся в батарею красноармейцы были рады благополучному исходу.
Все они после честно несли службу.
Части Красной Армии продолжали продвигаться вперед. Нашу батарею все
время держали вблизи железной дороги,- видимо, нас считали специалистами по
борьбе с бронепоездами. Немалое значение придавалось и калибру орудий
батареи, которую частенько называли тяжелой. Ее снаряды наводили страх на
вражеских солдат. Но некоторые пехотные начальники были недовольны темпом
стрельбы и часто требовали от нас вести беглый огонь. Однако командир
батареи предпочитал методический огонь, чтобы иметь возможность
корректировать каждый выстрел: мы постоянно испытывали недостаток
боеприпасов. Иногда нам присылали шрапнель старых образцов, но она не
соответствовала таблицам стрельбы. Наши приемщики предпочитали брать со
складов "бомбы". Это название перешло к нам из царской армии, где бомбой
назывался артиллерийский фугасный снаряд весом более одного пуда. Такой же
снаряд, но весом менее пуда, назывался гранатой.
Из гаубицы стрелять фугасным снарядом было много проще, чем шрапнелью,
поэтому мы, строевые командиры, радовались, когда у нас на огневой позиции
имелись бомбы. Если стрельба велась по живой силе, взрыватели их
устанавливались на осколочное действие.
В середине декабря 1918 года наши части вошли в г. Валк. Батарее было
приказано в составе сводного отряда тов. Жучкова наступать западнее Юрьева.
Наступление развивалось успешно, все стычки с белогвардейскими отрядами
оканчивались в нашу пользу, отряд почти не прибегал к огню наших гаубиц.
В ноябре-декабре 1918 года молодая Красная Армия деятельно помогала
трудящимся Эстонии и Латвии в борьбе с иностранными интервентами и местными
буржуазно-националистическими элементами.
Но силы у нас таяли, пополнений не поступало. Артиллерийские снаряды
приходилось расходовать бережно. Только что возникшие в Прибалтике органы
Советской власти охватывали своим руководством и влиянием далеко не всю
подчиненную им территорию. Дело дошло до того, что в наших тылах
белогвардейцы проводили скрытые мобилизации. Всем нам приходилось быть
настороже. Не раз в ночное время задерживали вблизи батареи подозрительных
вооруженных лиц.
Интервенты и эстонские буржуазные националисты, получив подкрепление
извне, в январе 1919 года стали теснить разрозненные и малочисленные части
Красной Армии. Бои были тяжелыми и изобиловали многими неожиданностями.
Однажды утром мы потеряли связь с пехотным подразделением, в составе
которого действовала батарея. Командир приказал включиться в полевой кабель,
пытаясь таким образом связаться с командиром отряда.
- Батарее без промедления следовать в Юрьев! - было приказано по
телефону.