"Иэн Уотсон. Блудницы Вавилона" - читать интересную книгу автора

вскоре тоже стала ветвиться, выпуская отростки влево и вправо, как
персиковое дерево. Теперь они уже не гуляли, а пробирались между спешащими
по делам вавилонянами. Главная аллея выглядела довольно пустынной, поскольку
вела только к выходу. Несомненно, в праздничные дни там было не
протолкнуться, но в остальное время горожане предпочитали топать -
преимущественно босиком - по другим, не столь широким улицам.
Эти узкие улочки и переулки, кровеносные сосуды города, были вымощены
не плитами, а плотно утрамбованным мусором, как будто кто-то уложил между
глухими стенами домов срезанные с утрамбованной свалки полосы. Причем полосы
очень и очень толстые. Земляное полотно - пласты его, скорее
гастрономические, чем геологические, состояли из засохших апельсиновых
корок, капустных кочерыжек, обглоданных свиных ребер, рыбьих костей,
финиковых косточек, обломков посуды, тряпья, обрывков плетеных циновок -
возвышалось чуть ли не на колено над дверями домов, к которым вели
прорубленные ступеньки. Трудно представить, что такое количество
слежавшегося хлама могло скопиться всего лишь за пять лет - скорее за
пятьдесят. А что будет, если воды Евфрата выйдут вдруг из берегов и затопят
город?! Ведь весь этот древний мусор хлынет по ступенькам в дома.
Все указывало на то, что Вавилон строили как город, уже побывавший в
употреблении, секонд-хенд-сити, хотя его публичные объекты и сияли будто
новенькие. Витавшие на улочках ароматы напоминали запах изо рта
вегетарианца: подгнившей брюссельской капусты, ослиного навоза и мочи. Мило
и по-домашнему, если вы кролик. Мясные и рыбные элементы подчищают ночами
бродячие кошки и собаки - и, наверное, крысы, - иначе босые подошвы шлепали
бы по коврику из личинок и червей.
Завелись ли здесь крысы? Пришли ли они сюда, неведомым образом
преодолей пески пустыни, на зов дудки нового Гаммельнского Крысолова,
соблазнившись свежими объедками и не испытывая страха перед возможной
отравой?
Прохожие тем не менее как будто не замечали аромата родных дорог; по
крайней мерс носом по сторонам, как обнюхивающий свою территорию кролик,
никто не водил. И если плоть улиц выдыхала затхлый дух компостной кучи, то
немалое число горожан - тех, кто мог позволить себе такую роскошь - били по
нему целой батареей контрзапахов: ароматических смол, бальзамических масел,
мускуса, сандалового дерева и пачулей.
Многие мужчины носили только короткие юбочки наподобие килта, оставляя
верхнюю часть туловища обнаженной. Некоторые довольствовались набедренной
повязкой. Другие щеголяли в накидках, скрепленных на плече шпилькой. Один
или два самодовольно прошествовали в расшитых мантиях. Бритых встречалось
немного, бородатые попадались чаще, причем у некоторых бороды были модно
завиты. У одних волнистые волосы ниспадали на плечи, другие отдавали
предпочтение тюрбанам, мелькали даже фески. Богач в мантии небрежно опирался
на посох.
Женщины были в рубахах или свободных, по колено, платьях. Прически
отличались разнообразием: одни заплетали волосы в косы и укладывали
наподобие тюрбана, другие собирали их в пучок. Хвостики поменьше
перехватывали ленточкой, побольше - убирали в сеточку. Одни ограничивались
минимумом макияжа, лица других походили на раскрашенные маски. Дети бегали
по улице почти голые, как девочки, так и мальчики, и ничем друг от друга не
отличались, если не считать того, что прикрывали холщовые повязки.