"Гэри Райт. Лед как зеркало ("Маги на стадионе" #3) " - читать интересную книгу автора

невыполнимо..."
Но фон Герлах сам был гонщик, обладатель многих призов и к тому же
мастер высшего пилотажа, и когда Трассу построили, он первым прошел ее на
санях сверху донизу. Финишировав, он посидел секунду-другую в кабине, молча
оглянулся назад, на горы, потом спросил задумчиво: "Какую скорость я развил
на "Мертвой петле"? Ему ответили, что локаторы зафиксировали сто восемьдесят
километров в час. Он кивнул, а затем произнес фразу, которую гонщики не
устают вспоминать и по сей день:
"Значит, это возможно..."
Гонщик видел, как лидеры выстраиваются след в след перед этим
блистающим отвесным изгибом, и ощутил, что страх снова сжал все внутри
морозной рукой. Здесь, в "Петле", человек становился даже не пленником
саней - еще того хуже. Если он входил в вираж точнехонько по расчетной
линии, тогда все кончалось благополучно; если же нет...
... братские встречи за кружкой пива, разговоры допоздна.
- А помнишь снегопад, когда Отто Домаг выскочил с "Большого калейки"?
- Ну да, и когда его откопали - сколько времени прошло? Два часа? - он
себе преспокойно спал.
- И на нем ни царапинки, помнишь?.... Вспомни, все вспомни...
Он вышел на расчетную линию едва ли в метре от предыдущих саней и
принял на себя дикий, выворачивающий душу удар - стена подбросила его и
перевернула. Ослепительная вспышка тени, мимолетный взгляд на долину,
очутившуюся почти над головой, а потом падение под нарастающий свист ветра и
полозьев, и сани нацелились на безупречный выход, все так же по ниточке след
в след за санями впереди, но кто-то из самых первых сорвался с этой
невидимой нити...
И кто-то выпустил во всю ширь закрылки-тормоза.
Сани закачались в яростных воздушных вихрях, поднятых тормозами.
Засверкали ракеты. Чьи-то сани впереди бросило в сторону, лениво выкатило
над остальными и расплющило о стену у самого выхода из "Петли". Гонщик
рванул ручку катапульты... Катапульта не сработала.
Он был уже мертв, он сознавал это. Он видел, как двое саней умчались,
кувыркаясь, в небо, как еще одни сани разнесло на куски и куски заскользили
вниз по Трассе. Все, что требовалось сейчас для гибели, - задеть о любой из
этих обломков... но вираж вдруг остался позади. "Петля" развернулась в
пологий спуск, слегка отклоняющийся влево. Гонщик перевел дух. Во рту были
осколки зубов и вкус крови. Он обогнул очередной обломок, потом еще один.
... сколько сегодня погибших? Он сам - это ясно - и сколько других? Но
страх, что терзал его со старта, не был страхом смерти. Чем же тогда? Что же
такое замуровал он в себе, как в стене? Какую тайну спрятал от глаз, своих и
чужих? Словно рифы прячутся под водой, а корабль знает, что они там, и
обходит их. А теперь стена рухнула и оставила его лицам к лицу... С чем?..
Сани содрогались. Он вел их сегодня из рук вон плохо, злоупотребляя
полозьями, поставленными на ребро. С трудом пролез он сквозь "Тиски", с
трудом одолел поворот "Большой калека", струи ледяной крошки разлетались
позади саней, и можно было подумать, что они не слушаются руля. Только сани
были тут ни при чем - он сам не владел ни санями, ни собой. И его несло
прямиком к вратам ада со скоростью сто восемьдесят километров в час.
Это называлось "Стремнина". Начиналась "Стремнина" невинным, легоньким
поворотом налево, разве что лоток Трассы становился все глубже, и вдруг