"Ричард Райт. Утренняя звезда" - читать интересную книгу автора

отдалить ее от бога, и она должна была побороть все это, закалиться в
испытаниях.
Дни, обремененные скорбью, укрепили ее веру, и она терпела нужду с
гордым смирением; она покорялась законам белых с кроткой улыбкой затаенной
мудрости.
После того как мать ее вознеслась на небо на огненной колеснице, жизнь
дала ей мужа, рабочего, и двух черных ребят, Сэга и Джонни-Боя, и всех
троих она облекла в тайну своей веры. А потом не кто иной, как сам бог,
послал ей испытание: умер ее муж, и это она перенесла, черпая силы в своей
вере; наконец даже воспоминание о муже потускнело, затаилось в глубинах ее
души, и у нее осталось двое мальчиков-подростков, мало-помалу
становившихся взрослыми.
Потом горе вошло в ее сердце в тот день, когда Сэг и Джонни-Бой
выступили и потребовали своей доли в жизни. Она стремилась к тому, чтоб
они смотрели на мир ее глазами, но они и слышать об этом не хотели. И она
плакала, когда они хвастались силой, которую влила в них новая и страшная
вера. Но она и в то время любила их так же, как любит теперь; сердце ее
истекало кровью, но рвалось за ними. Что же ей было делать, ей, старой
женщине, в чужом мире? И день за днем сыновья срывали с ее глаз пелену
старой веры, и мало-помалу они привели ее к другой, новой вере, великой и
сильной, озарившей ее светом новой благодати. Гонения и муки черных - муки
распятого на кресте, и ненависть к тем, кто хотел уничтожить ее новую
веру, выросла в стремление испытать свои силы.
- Господи, Джонни-Бой, - говаривала она, - пусть-ка эти белые попробуют
заставить меня сказать, кто в партии и кто - нет. Пусть только попробуют;
они еще не знают, что может сделать негритянка!
А иногда вот так же, как сегодня, забывшись в работе, она вплетала
настоящее в прошлое; трудилась под неведомой звездой ради новой свободы, а
с губ ее срывались старые песни с их обманчивой прелестью.
Утюг остыл. Она подкинула дров в печку, опять подошла к окну и стала
смотреть на желтое лезвие света, прорезавшее мокрую тьму. Джонни все еще
нет... И вдруг она замерла, прислушиваясь. За монотонным шумом дождя она
расслышала шлепанье шагов по грязи. Это не Джонни-Бой. Она из тысячи
узнала бы его широкие, тяжелые шаги. Вот они уже на крыльце. Какая-то
женщина... Она услышала, как в дверь постучали костяшками пальцев, сначала
три раза подряд, потом еще раз.
Это кто-то из товарищей! Она отодвинула засов, приоткрыла дверь и
вздрогнула от ворвавшейся холодной струи сырого ветра.
- Кто там?
- Это я!
- Кто?
- Я, Ева.
Она широко распахнула дверь.
- Господи, детка, входи же.
Она посторонилась, и худенькая белокурая девушка быстро вошла в дверь;
задвигая засов, она слышала, как девушка, прерывисто дыша, отряхивает
мокрое платье. Что-то неладно! Ева не побежала бы зря по такой грязи целую
милю. Девочка так привязана к Джонни-Бою; уж не случилось ли чего-нибудь с
ним?
- Входи в кухню, Ева, там тепло.