"Инок Всеволод. Начальник тишины (Повесть-притча для потерявших надежду) " - читать интересную книгу автора

Вытирая платком потекший макияж и всхлипывая, мамаша пролепетала:
- Она отравилась... насмерть.
После этих слов Влас увидел, что мамаша едет куда-то вниз, а к нему
стремительно приближается небо, как будто он сильно раскачался на качелях.
Потом Влас почувствовал тупую боль в затылке, и наступила ночь. Он потерял
сознание.
Когда Влас открыл глаза, то увидел испуганное лицо мамаши и
сиротливо-голые верхушки тополей на фоне неизменно ясного глубокого неба.
Сделав усилие, он поднялся, отряхнул снег, пошатываясь дошел до скамейки и
сел. Мамаша сопровождала его.
- Кать, Василиса из-за меня отравилась? - жалобно спросил Влас.
Мамаша утерла слезу:
- Не из-за меня же. У меня она жила припеваючи. Я ее в обиду не давала.
Баловала ее. Тут появился ты, и жизнь ее спокойная кончилась. Наглоталась
таблеток и тю-тю.
- Так... А что же у нее вчера вечером с посетителем твоим именитым
было?
- Что было? Да ничего не было. Не приехал он! Не смог. Дела срочные,
какое-то заседание. Кажется в Думе.
- Как не приехал?! - Влас поднялся со скамейки. - А что же ты меня
вчера не пустила?
- А что же ты меня не пустила? - передразнила мамаша. - А что же ты не
перезвонил, если так в нее втюрился? Перезвонил бы и приехал спокойненько. А
девушка ждала. Извелась вся. В голову себе наверняка всякой чуши понабила,
что ты ее разлюбил к черту, ну и того... - мамаша тыкнула пальцем в небо.
- Бред! Этого не может быть. Глупость! Какая несусветная глупость. Да
нет, ну как это?
- Вот так! А если сомневаешься, можешь навестить твою спящую красавицу
в морге. Бедная она, бедная...
Мамаша с видом человека, исполнившего печальный долг, достала сигарету
и закурила.
- Такая вот "Шанель номер пять" получилась, - скорбно сказала она,
выпустив в небо сизую струю дыма. - Ну, я ушла, поэт. Без валидола
обойдешься?.. Долго-то нюни не распускай. Хорошая была девчонка Василиска,
но ничего не поделаешь, жизнь продолжается. Заезжай как-нибудь,
ма-а-альчик, - мамаша кокетливо передернула плечами и двинулась к подъезду.
Влас долго смотрел на черную дыру дверного проема, в котором скрылась
мамаша. Потом, очнувшись, поплелся к метро.
По дороге домой Влас пытался осмыслить происшедшее. Разум и сердце были
пленены глухой тоской и надсадно ныли, словно их медленно распиливали пилой.
"Как мне пережить все это, Господи? - мысленно вопрошал Влас. - Как понять?
Милая моя, дорогая сестра, славный ты мой Василек, как же ты могла? Зачем?
Разве о такой свободе я тебе говорил? Разве к такой решимости призывал? Это
ли тишина Христова? Не поняла ты меня, не поняла, сестренка. Что же ты
натворила? Что делать-то теперь? Как тебя отпевать? Как за тебя молиться?
Бессмыслица. Глупость. Господи, прости меня за малодушие и маловерие,
вразуми, почему Ты попустил такое? Почему!?".
Придя домой, Влас удовлетворенно вздохнул, увидев, что матери еще нет.
Она обязательно обратила бы внимание на его подавленное состояние, а ему
сейчас было не до объяснений. Он позвонил Владу и без предисловий выпалил: