"Пэлем Вудхауз. Вудхауз и война " - читать интересную книгу автора

обременительна. Однако я бы не стал роптать, если бы этим дело ограничилось.
Но оно не ограничилось. В одно прекрасное воскресное утро, когда я уже вышел
на финишную прямую и приближался к дверям комендатуры, мне встретился один
из наших местных англичан с чемоданом в руке.
Это мне уже не понравилось. Я ощутил невыразимый ужас. Вудхауз,
старина, сказал я себе, похоже, что начинаются осложнения. И спустя
несколько секунд опасения мои оправдались. Я вошел в комендатуру и застал
там волнение и суматоху. Я сказал пару раз: "Es ist schones Wetter", - но
никто не отозвался. А вскоре появился переводчик и объявил, что нас всех
интернируют.
Это был удар. Вдруг, ни с того ни с сего, как гром среди ясного неба.
Не будет преувеличением сказать, что на минуту старый маэстро задрожал, как
плохо схватившееся бланманже. За много лет до того, на одном рауте, когда
слегка разбушевались страсти, кто-то шмякнул меня по переносице порцией
кровавого бифштекса в деревянном лотке. И вот теперь я почувствовал себя
точно так же, как тогда. Такое ощущение, будто стоишь, а мир вокруг тебя
качается и разваливается на куски.
Я не знал, что на самом деле мне еще повезло гораздо больше, чем многим
другим людям, одновременно со мной угодившим в сети. В то воскресенье по
всей Франции задерживали и увозили английских подданных, не давая времени на
сборы, и в Булони люди прямо так, в чем были, жили целую неделю на
железнодорожном вокзале. По какой-то неизвестной причине [474] для нас в
Ле-Туке вышло послабление. Нам разрешили побывать дома и собрать кое-что с
собой, а так как мой дом находился в трех милях от комендатуры, меня даже
отвезли на автомобиле.
Однако, на мою беду, солдат, которого отрядили со мной, не принадлежал
к числу людей, полагающих, что собираться в дорогу следует вдумчиво и не
спеша. Я представлял себе, что приеду, приму холодную ванну, переоденусь и
перекушу, а потом, усевшись в кресло, закурю сигару и составлю список того,
что надо взять с собой, а что можно оставить. А он придерживался мнения, что
мне на все про все с лихвой довольно будет пяти минут. Сговорились, в конце
концов, на десяти.
Хочу специально обратить внимание моих будущих биографов на следующее
обстоятельство: у меня сразу же мелькнула мысль, что вот наконец я смогу
препоясать чресла и прочесть на досуге Полное собрание сочинений Уильяма
Шекспира. Последние сорок лет я все время собирался за него взяться, но все
как-то так получалось: бывало, только схрупаю "Гамлета" или там "Макбета" и
засучу рукава, чтобы разделаться с "Генрихом Шестым", части первая, вторая и
третья, как на глаза попадается что-нибудь вроде "Загадки замка Зед", и воля
моя слабеет.
Что означает "интернируют", я не знал - возможно, это на годы или даже
навсегда, а с другой стороны, тут может быть дел всего на пару недель, - но
так или иначе, все определенно указывало на Полное собрание Уильяма
Шекспира, и его я первым сунул в чемодан. Рад сообщить, что в настоящее
время голова моя набита Шекспиром до отказа, так что каковы бы ни были
прочие последствия моего сидения в концлагере для гражданских лиц
иностранного подданства, но по этой линии я остался в выигрыше.
Горькой была разлука с моим романом, там остались [475] недописанными
всего пять глав. Но место в чемодане решает все, как сказал бы Дживс, и
пришлось нам расстаться. Теперь он находится где-то во Франции, и я еще