"Вильгельм Вульф. Зодиак и свастика " - читать интересную книгу автора

посудомойкой, статистом на киностудии, массажистом и, наконец, с 1930 года -
"доктором манипулятивной терапии". Он был на "ты" с голландским
принцем-консортом Генрихом фон Мекленбургским, и еще он был личным врачом
Гиммлера.
Когда зимним вечером 1942 года Циммерман привел меня к нему, Керстен
занимал роскошные апартаменты на углу Рюдесхаймерплац в
Берлин-Вильмерсдорфе. Эти апартаменты ему достались благодаря программе
"арианизации" - их прежний владелец, еврей, был попросту оттуда выдворен.
Квартира поражала вычурной роскошью. Интерьер и убранство ее были
скопированы во дворцах, замках и загородных виллах богатых клиентов
Керстена. Хозяин нас встретил унылой миной. Мы не рассчитали расстояние и
опоздали на полчаса. Керстен сухо заметил, что не привык ждать людей,
приходящих к нему с просьбами и одолжениями. Он имел все основания
рассматривать наш визит именно в таком свете: Циммерман рассказывал ему о
моей участи, а от Герды, сестры Циммермана, Керстен был осведомлен о проекте
по облучению молока и трудностях, возникших на пути его осуществления.
Но вскоре омрачившую первую четверть часа атмосферу удалось развеять.
Керстен перестал хмуриться, разговор оживился. Циммерман заговорил о
молочном проекте, а Керстен поначалу отговаривался своей некомпетентностью.
Затем пообещал помочь, представив Циммермана нужным людям, которые
воспользуются для него своими связями, что вскоре действительно было
сделано.
Во время разговора я внимательно наблюдал за Керстеном. Можно ли его
принимать всерьез? В тот момент он показался мне любезнейшим человеком,
каким его и описывал Циммерман. На пухлом лице алчные глаза, чем-то похожие
на глаза ребенка. У Керстена были нелады со щитовидной железой, к тому же он
страдал от ожирения. Однако, несмотря на огромные размеры, был очень
подвижным. Его жирные руки с беловатыми следами ранок постоянно вертели
какой-нибудь предмет, то карандаш, то подвернувшуюся миниатюрку. По
средневековой классификации он был флегматиком с примесью сангвиника. Его
отличали чувственность и страсть, он был очень ленив, честолюбив, тщеславен.
Прекрасно зная об этом, Циммерман верно рассчитал, что Керстен будет польщен
знакомством с астрологом, который, быть может, заинтересует Гиммлера.
Неожиданно Керстен сказал: "Со мной вы можете говорить вполне откровенно о
политической обстановке. Я достаточно хорошо обо всем информирован, к тому
же у меня есть свои соображения и своя озабоченность относительно войны и
международного положения Германии. А теперь скажите, что вы думаете о
гороскопе Гитлера".
С большой опаской я перечислил относящиеся к нему созвездия и обратил
внимание на те, что были особенно неблагоприятны. Затем я высказал
предположение, что такой человек не сможет долго и удачно руководить
страной, и добавил, что мне жаль немецкий народ; впереди мне виделось нечто
ужасное, если только в политике не произойдет радикальных перемен.
Наступления под Москвой и Ленинградом к тому времени были остановлены, наши
войска осуществляли "стратегическое отступление", которое должно было
продолжаться три долгих года. Я сказал Керстену, что в гороскопе Гитлера
Сатурн занимает ту же позицию, что в гороскопе Наполеона, и хотя их судьбы
не идентичны, в них все же есть определенное сходство, прежде всего в том,
что касается русской кампании и предстоящих сражений. Чтобы спасти Германию,
необходимо в ближайшее время что-то сделать. Я не сказал, что нужно сделать,