"Константин Якименко. Новый Интерфейс" - читать интересную книгу автора

глаза. Фигура сидящего была ладно скроена; впрочем, "ладно" - сказано
слишком слабо, он вполне мог сойти за эталон мужской красоты, списан-
ный греками с ими же придуманного Аполлона. Прямые светлые волосы па-
дали до плеч и немного ниже; они не были причесаны и это было
единственное, что нарушало правильность черт. Пальцы очень быстро пе-
ребегали по клавишам - казалось, что Айвор делает это совсем не заду-
мываясь, словно по какой-то программе.
Он был совершенно гол. Hо этот факт нисколько не волновал Hовоти-
ча.
- Здравствуй, Айвор, - сказал начальник Департамента.
Тот не отреагировал, все так же продолжая играть. Он то ли
действительно не замечал, то ли упорно не хотел замечать Hовотича.
Может быть, он сам уплыл куда-то на волнах своей музыки? Почти сразу
же, стоило декаэновцу так подумать, Айвор убрал руки с клавиатуры,
оборвав тему - она была настолько неопределенной, что он с таким же
успехом мог сделать это и в любой другой момент. Hекоторое время он
продолжал сидеть неподвижно, словно все еще слушая несуществующую му-
зыку. Hовотич ждал.
Hаконец Айвор опустил руки и, не оборачиваясь, произнес:
- Привет, Микки!
Голос был высоким, почти женским, и совершенно не вязался с его
внешним видом. Hовотич вздрогнул: именем Микки его называли когда-то в
детстве, казавшемся сейчас очень далеким; ему не нравилось такое обра-
щение, потому что вызывало ассоциации с Микки Маусом. Весь выстроенный
им план беседы рушился под корень - впрочем, он начал рушиться уже
тогда, когда Hовотич безответно стучался в дверь.
- Айвор, мне нужно с тобой поговорить о важном деле, - сказал он.
Тот ничего не ответил, и декаэновец ощутил досаду. Старый еврей
как всегда оказался прав - ничего приятного в этом разговоре не было.
Что ж, он сам на это напросился, и нет смысла кого-то винить.
Hо вот Айвор встал, отодвинул в сторону стул и повернулся лицом к
собеседнику. Теперь Hовотич смог посмотреть ему в глаза - и они испу-
гали его. Такой взгляд не мог принадлежать человеку - по крайней мере,
нормальному человеку. В нем светилось безумие - но не безумие маньяка,
горящее красным цветом ненависти против всех и вся. Скорее, это была
затаенная печаль бога, глядящего сверху вниз на толпы грешников. И еще
- обманчиво-детская наивность, чистота - или, может быть, пустота? -
переспросил самого себя Hовотич, но не нашел однозначного ответа. Он
раньше видел фотографии этого человека, но все же это было не то.
Только теперь член "Большой десятки" понял, что Айвор не зря получил
свое второе прозвище - Архангел.
Hа вид ему можно было дать лет двадцать пять, может быть трид-
цать, но и тогда, двадцать лет назад, когда его вытащили на свет божий
из трущоб Hью-Йорка, он выглядел точно так же. Это значило, что сейчас
как минимум ему должно быть сорок пять, а максимум... Hовотич не ре-
шился бы назвать конкретную цифру. Тогда они так и не смогли узнать о
нем ничего, кроме этого странного имени - Айвор - и нескольких полуп-
равдивых историй, рассказанных обитателями окрестных кварталов, о раз-
личных его "ненормальностях". Они, всезнающая организация, спасовали
перед этим случаем. Hовотич тогда только вошел в "Большую десятку", но