"Лео Яковлев. История Омара Хайяма, рассказанная им самим " - читать интересную книгу автора

халь-халей85. Мне сначала показалось, что этот звон идет откуда-то свыше, и
лишь потом я оглянулся на дверь. Полог ее был откинут, и на пороге стояли
две совершенно одинаковые девушки-тюрчанки, за которыми виднелся ал-Багдади,
улыбавшийся во весь рот.
Они были красивы той особенной красотой, которой славятся девушки их
племени, и я не мог оторваться от созерцания этих двух полных лун, сиявших в
нескольких шагах от меня. Молчание затягивалось, и ал-Багдади решил, что оно
означает мое недовольство увиденным.
- О мой учитель! - сказал он.- Ты сам пожелал, чтобы в нашем мервском
домике была жизнь, а выделенных тобой денег хватило на две жизни, и я решил
не экономить на этом благе. Мы, математики, знаем, что иногда "два" лучше,
чем "один". Мне кажется, что это как раз тот случай.
Я ответил ему, что вполне с ним согласен, но как их отличить друг от
друга? Он сказал, что со временем мы, вероятно, этому научимся, хотя это не
так уж важно. Двойняшек, которых ал-Багдади приобрел на местном невольничьем
рынке, звали Гулнор и Гулсара86. По словам продавца, им было по пятнадцать
лет, но на вид им можно было бы дать и восемнадцать. Впрочем, особых
оснований не верить работорговцу у меня не было: слишком живы были во мне
воспоминания о единственной до этого времени тюрчанке в моей жизни - царевне
Туркан, пришедшей в мои объятия совсем девчонкой, но уже посвященной в
таинства любви. И вот теперь мне предстояло выбрать свою вторую тюрчанку из
двух стоящих передо мной совершенно одинаковых луноликих красавиц. Глаза их
блестели, и в них не было следов грусти, и я вспомнил поверье, гласящее, что
близнецы, пока они вместе, не знают, что такое печаль, а если их разлучают
друг с другом, то они часто умирают от тоски.
Ал-Багдади представил меня им как "большого хозяина" этого дома, я
поприветствовал их, и они ушли в свою комнату. Вторжение этих девушек в мою
жизнь было столь неожиданным, что я не сразу осознал его реальность и просто
забыл о них. Поэтому, когда я поздно вечером, загасив светильник и собираясь
заснуть на удобно разложенных подушках, вдруг услышал слабый звон металла и
шорох, я даже немного испугался. "Это я, Гулнор",- услыхал я тихий голос. И
многие счастливые минуты моей жизни мне довелось вспомнить и пережить заново
в эту мою первую ночь в моем доме в Мерве!
Своими повадками, ненасытностью в любовных утехах Гулнор (а я до сих
пор не уверен, что это была она, а не Гулсара!) так напомнила мне юную
Туркан, что мне показалось, будто я присутствую при перевоплощении, вернее -
при переселении душ. И еще один итог имела эта ночь: я почувствовал, что мне
уже не двадцать лет, как тогда на берегу Аму, когда сам полосатый царь
Турана не решился помешать моей страсти.
Вспомнив о своих годах, я подумал: не странно ли, что в лето моего
шестидесятилетия ко мне не по моей воле приходит юная женщина? И не является
ли это Знаком Всевышнего, пожелавшего сообщить таким образом, что мне, уже и
без того далеко ушедшему в годах, будет дозволено Им еще некоторое время
побыть среди живых и что только Он знает мой срок.
Дверей внутри этого дома не было, и вход в каждую из комнат был завешен
ковровым пологом, и поэтому закрыться и избежать дальнейших приключений,
приготовленных мне и, вероятно, себе моим зятем, я не мог. И снова был тихий
звон халь-халей и тихий голос-вздох: "Это я, Гулнор". Я услышал едва
заметные отличия от голоса, прозвучавшего вчера, и, в свою очередь, спросил:
"Это ты, Гулсара?" - "Я - Гулнор",- ответил мне голос, и мне показалось, что