"Павел Владимирович Яковенко. Герои смутного времени" - читать интересную книгу автора

заповедей - "Солдат от безделья звереет".
Так как силы к вечеру полностью не растрачивались, потихоньку начались
разборки. Сначала начали сводить те счеты, которые у разных парней
накопились друг к другу еще до приезда в лагерь. Впрочем, между собой они
разобрались быстро, и многим пришло в голову, что гораздо интереснее
объединиться, и "наехать" на "неправильных" пацанов. Благо, что
"неправильные" пацаны объединяться между собой не умеют.
И в этот момент у Юры случился "залет". Так как целыми днями
приходилось бегать по песку и пыли в кедах, то весь этот мелкий мусор
набивался в обувь, и в результате на ногах появлялись большие болезненные
мозоли - как сухие, так и обычные - белые и водянистые.
Вечером Попов понял, что на утро он не сможет сделать ни шагу: ступни
при каждом движении болели так, как будто с них живьем снимали кожу. Юра
опрометчиво решил, что завтра он не побежит на зарядку, а пойдет в медпункт.
При этом доложить по инстанции о своем состоянии ему и в голову не пришло.
Во-первых, потому, что в этот вечер никого из сержантов в расположении
не оказалось - все куда-то свалили.
Во-вторых, потому что он подозревал, что получит от сержантов отказ, и
обвинение в симуляции. Таких - с больными ногами - бойцов было много. (Да
почти все). Начальник лагеря уже начал ругаться, что больных стало больше
чем здоровых. Решение нашли быстро - больных было предложено считать
симулянтами.
Так вот, утром Юра остался в спортзале вместе с нарядом, так как
медпункт открывался только с 9 часов, но до него он так и не добрался. Через
час прибежал взмыленный Гоша, и, вращая глазами, заорал Попову:
- Ты чего здесь забыл? Там тебя все сержанты уже ищут!!
От такой новости Юру пробил холодный пот, и, совершенно забыв о боли,
он почти бегом помчался к столовой.
По прибытии он получил затрещину от замкомвзвода, а сержант - командир
взвода, отвел его в сторону, расспросил, и заставил отжиматься. Юра отжался
где-то раз сорок, а потом силы у него кончились.
Сержант подозвал замкомвзвода - здоровенного, почти двухметрового
пэтэушника - и приказал обратить особое внимание на этого "симулянта".
Так как Попов попал на "карандаш". Пэтэушник вообще счел, что теперь у
него развязаны руки. Правда, сначала это никак не проявилось. Юре все-таки
разрешили сходить в медпункт, где ему обработали раны мазью, налепили
пластырь и обмотали бинтом. Но освобождения от "службы" он не получил. Как и
всех, его погнали на оборудование ротного опорного пункта. Почва состояла из
сплошной, усохшей в сплошной камень глины, и копать полутораметровые окопы и
траншеи оказалось сущей каторгой.
Однако Юре было немного легче, хотя бы в моральном плане - он
недальновидно решил, что утренний "косяк" исчерпан. Ох, недальновидно. Дело
было не в самом "косяке", а в том, что он "высунулся", чем грубо нарушил
вторую из недавно открытых для себя армейских заповедей.
Впрочем, до него пока еще дело не дошло. В этот день нашлось немало
других "козлов опущения".
Как нетрудно было догадаться, среди такого большого количества
подростков, согнанных на сборы из школ, ПТУ и просто с улицы, оказалось
немалое количество жирдяев и доходяг. Остроумные сержанты, разухабившись,
как будто им и вправду поручили подготовить будущих десантников, извлекли из