"Роман Яньшин. Томный дух болотного зверя " - читать интересную книгу автора

грандиозность его замысла, какие секреты раскрыть, а какие не раскрывать, -
нужно было все, как следует обдумать.
Тем временем самолет вырулил на взлетную полосу, напрягся, слегка
задрожал и стал разгоняться.


2

Ананьев только закончил очередную лекцию и как раз выходил из
аудитории, когда к нему подбежала методистка Марина.
- Чем я могу быть вам полезен, Мариночка? - спросил он.
Борис Михайлович, вас очень просил зайти к себе сам ректор Цукерман, -
ответила Марина.
- Сам? - переспросил Ананьев, как бы взвешивая, - к чему все это?
- Сам! - подтвердила методистка.
- Спасибо Мариночка, - улыбнулся он и зашагал по коридору в направление
к курилке.
В курилке Ананьев оказался один. Правильно, время было обеденное, и
студенты разошлись по столовым, кафе или домам. Ананьев сразу понял, что
дело, по которому его вызывает ректор, очень важное, ибо в такой час, а
натикало уже четырнадцать ноль-ноль, старый хрен пьет коньяк у себя в
кабинете и потому никого туда не пускает. Но это его особо не беспокоило.
Беспокоило его больше собственное самочувствие. За последний год оно здорово
ухудшилось. Ну правильно, сколько можно пить, - как говорила его жена в его
же недавнее 60-ти летие. Пожалуй, она была действительно права, от части.
Последний раз он что-то перебрал, когда ездил к себе на дачу. Дача была его
излюбленным местом: сорок километров от Питера, свежий воздух, рыбалка,
возможность подумать и отдохнуть, расслабиться. Но в этот раз у него
прихватило сердце. От неожиданности он так испугался, что позвонил не в
скорую, а одной своей студентке, которая сразу приехала, вызвала доктора и,
пытаясь поднять его, обезножившего, с пола, сама упала рядом с ним. В таком
положении их застала его внезапно приехавшая жена.
Ананьев закурил сигарету, но не стал затягиваться, а просто понюхал
дым.
- Эта девушка моя студентка ..., - вспоминал он свои объяснения жене, -
она живет недалеко от нашей дачи, в деревне... то есть в поселке...
- Да, в деревне, - передразнивала его жена, - в Ебенях...
Ананьев закрыл глаза. "Ничего", - успокаивал он себя, - "Время лечит, а
его прошло еще слишком мало, лучше бы уехать куда-нибудь на пару месяцев,
далеко-далеко, и от жены, и от студентов...".
Но, нужно было идти, узнать чего хочет начальство.
До кабинета ректора он дошел машинально, не запомнив как, куда и когда
шагал.
Стукнув пару раз о дверной косяк, Ананьев приоткрыл дверь и спросил:
- Разрешите, Константин Сократович?
Из кресла на него уставились два огромных, черных глаза, смотрящие из
сухой, безволосой головы и кажущиеся еще больше благодаря увеличению мощными
линзами очков.
- Заходите, - ответил тот глухим бархатным басом, явно натренированным
за десятилетия преподавательской деятельности. - Присаживайтесь.