"Ю.В.Яременко "Экономические беседы"" - читать интересную книгу автора

прочее. Другое дело - относительно более свободное существование,
реализация негативных стереотипов, о которых я говорил. Эти стереотипы
реализовались. Это означало, что все те принудительные, не
соответствующие, скажем, производственным возможностям и уровню
производства ассортиментные сдвиги и требования по качеству, заключенные в
планах часто были, может быть, объективно необходимы, но они были
чрезмерны по отношению к возможностям предприятий. И поэтому, когда
произошел первый спад производства, многие люди говорили вполне резонно,
что это спад где-то оправданный, потому что ясно, что отчеты о выполнении
планов отчасти были "липой", отчасти это была принудительная накачка,
отчасти же прирост выпуска продукции достигался через разрушение
производственного аппарата (за счет грубых нарушений технологии). Поэтому
ясно, что все это приращение, которое создавал административный нажим,
сразу улетучилось, как только этот нажим отпал. Отсюда и снижение
производства. Кроме того, в это время начались межнациональные конфликты,
всякого рода политические осложнения, которые тоже сыграли свою роль. В
общем и целом мы имели дело с эффектом спада производства и с тем, что
плановые органы уже начали терять контроль за общими плановыми
показателями и за материально-техническим обеспечением предприятий, как
это и предполагалось по закону о предприятии.
Тогда, как мне кажется, со стороны руководителей экономики возникла
встречная реакция: "Да здравствует рынок!" Да, - говорили они, - рыночное
регулирование - вещь замечательная. То есть они шли навстречу рынку не
столько понимая или осознавая, что это такое, сколько под давлением
обстоятельств, понимая, что рынок - это отказ от плановых показателей и
связанной с ними ответственности.
Ясно, что к концу года с них могли спросить: к каким результатам вы
пришли?
И у них был готов ответ: поскольку мы переходим к рынку, от плана
отказываемся, то мы за это и не отвечаем. Это было видно невооруженным
взглядом. Поэтому возникла вдруг такая дружная поддержка рынка,
неожиданная, как со стороны государственных управленческих структур, так и
со стороны директоров предприятий, а на самом деле в обоих случаях она
имела чисто негативную мотивацию.
И еще были благонамеренные теоретики политэкономии социализма, которые
свой благонамеренный взгляд на то, как правильно работает экономика при
социализме (законы, тенденции и всю эту "благонамеренность"),
экстраполировали на рыночную реформу. Это интересный сюжет, и я хочу его
особо отметить.
Политэкономия социализма сформировала огромное количество нормативных
категорий, с помощью которых описывала то, что у нас происходит, точнее,
не то, что есть, а то, как должно быть. И используя точно такие же
категории (благонамеренные, позитивные, нормативные) эта политэкономия
вдруг стала описывать рынок, ближайший рынок. Политэкономы быстро
перестроились и стали говорить, что вот возникнут самостоятельные
предприятия, они будут торговать друг с другом, и все будет хорошо. Вот
это надо понять, эту связь категориального аппарата и самой тональности
политэкономии социализма с теми взглядами на рынок, и с теми ожиданиями
(может быть, заблуждениями), которые у них были. Между тем, мы же
понимаем, что наша экономика - это была жестокая, уродливая система и