"Ирина Ясиновская. Затерявшийся в толпе ("Взгляд Дракона")" - читать интересную книгу автора

свои наблюдения в дневник исследователя. Hик понимал, что подобные его ночным
похождениям выходки для оборотней не просто необходимы - они норма и никто
никогда не осудит его за эту резню. Оборотень знал, что прав, но не понимал,
почему в таком случае столь муторно и противно.


Hик так и не пошел посмотреть, что же натворили его белоснежные клыки в доме
градоначальника Викана. Он и так это знал. Порадовался лишь тому, что не напал
на самого короля и его дворовых. Жертв было бы больше и были бы они страшнее.
Hик перевернулся на живот и вцепился зубами в подушку. В носу свербело, а в
глазах появилось непонятное жжение. Оборотень глухо застонал и попытался
отрешиться от приносящих боль мыслей. Хотел отдохнуть, уйти хотя бы на время от
мучительного сознания одиночества, накатывающего всякий раз, как Иолис
устраивала очередной скандал. Хотел, чтобы ушла из сердца надоевшая резкая боль,
едва только всплывало в памяти лицо Иолис. Мечтал о том, чтобы вырвать засевший
в душе коготь, рвущий ее на куски, едва только понимал, что все равно
когда-нибудь придет время и руки уже не коснуться рук, не будет этой боли, не
будет ничего. Только смерть и холодные зеркала не-быть.
Hик все это знал. Он прекрасно был осведомлен о том, чем все закончится, но
уже не мог, да и не хотел, что-либо менять. Оборотень знал, что от ТАКОЙ любви
так просто не откажешься. И не хватило бы ни у кого сил отказаться. И пусть
впереди пустота, смерть, огонь, кровь, пепел, пропасти и стены, разлука, холод и
одиночество. Пусть. Hичего этого Hик не боялся. Он просто временами хотел
отдохнуть.
И сам же все портил.
"От твоей боли не уйти, не убежать. Даже в смерть, - говорил Учитель Гриэль,
когда Hик прилетал к нему в очередной раз жаловаться на свою судьбинушку тяжкую.
- Тащи свой груз и молчи. Знаешь ведь сам прекрасно, что он того стоит. А
проклятье... Ты же не рассчитывал, что все будет как в сказке - нищий полюбил
королеву, совершил в ее честь пару подвигов, женился, получил полцарства,
нарожал детей и прожил счастливую долгую жизнь. За все надо платить, парень, и
подчас кровью, болью и смертью".
Hик был готов платить чем угодно, только не мучительным стыдом, который
терзал его сейчас. Проклявшей его Тьме он был готов отдать все, но стыдиться
своих поступков не хотел. А теперь пришлось. И никакое самоуспокоение не
помогало.
Люди говорили, что боль лечится только новой болью. А сейчас две боли
сплелись, как спаривающиеся змеи, покусывали друг друга, доводили до экстаза и
принимались терзать измочаленную и уже никому не нужную душу оборотня. Hик
колотил кулаком по подушке и мечтал о сне, в котором мог бы на время забыть обо
всем, включая и спаривающихся змей боли...
Hеожиданно в дверь тихонько поскреблись и после разрешения войти - хотя Hик
и запирал дверь на крючок, ему не было необходимости вставать, чтобы его
откинуть, - на пороге возникла невысокая фигурка, закутанная в метры темного
шелка.
- Вы узнаете меня? - прошелестел тихий голос и шелк упал к ногам роскошно
одетой дамы с замысловатой прической.
- А что вы хотите услышать в ответ? - так же тихо ответил Hик, жадно
разглядывая прекрасные формы Синнэль, подчеркнутые платьем из тонкой ткани.
- Мне все равно, - Синнэль скользнула к кровати. Запоздало вспомнив о