"Ирина Ясиновская. Утонченный поединок ("Взгляд Дракона")" - читать интересную книгу автора

Спицы скрестились, сверкнули в лучах света, отшвырнули Кутар от себя,
высекли с таушированного щитка золотые искры. Цитадель сражалась сама с собой.


{Стрела вонзилась чуть пониже шеи, между позвонков...}


Спицы скользнули вдоль лезвия Кутара, заморочили обманными движениями,
заплели шелковыми платками, метнулись мимо H-образной рукояти и вонзились
невидимую плоть. Кто-то закричал.


{Оборотень рванулся, надеясь помочь, но уже понял, что не успеет. Рухнул на
колени и закрыл лицо руками.}


Кутар извернулся змеей, отбросил одну Спицу, обманул другую, напоролся на
третью, отскочил в сторону и полоснул по невидимым тонким пальцам. Цитадель
хотела убить саму себя.


{Иолис развернулась, снесла блок, полоснула косо, через грудь противника и
больше уже на него не смотрела, подскочив к следующему. Цуки, хики-вадза,
дэбана-вадза, дзегэ-субури, кэсагири. И противник рухнул вниз лицом. Иолис даже
не заметила, что следующий ее прыжок оказался слабее предыдущего, а на песок
падают густые красные капли. Она помнила только об одном - за ее спиной, там, в
рощице, остался раненный оборотень, беспомощный и слабый. Hе думала о том, что
сама уже вряд ли сможет ему помочь, но скоро должны были появиться друзья.Иолис
откатилась в сторону и поняла, что уже больше не встанет с песка.}


Спицы вспороли воздух стремительными колкими ударами и Кутар заметался,
пытаясь выскочить из-под смертельной вязи. Дергался из стороны в сторону,
остервенело резал, колол, кричал. Спицы яростно визжали, но больше не уходили в
защиту. Цитадель добивала сама себя, испив боли больше, чем могла вынести и
умирала в жутких конвульсиях.


{Hик вскинул глаза и уставился в звездное небо. Скоро его уже не будет.
Скоро не будет ничего, кроме ледяных зеркал не-быть и вечной, привычной, но
всякий раз новой, искаженной до неузнаваемости, боли огненной паутины... И
вечная пытка, знать, что Иолис рядом, но стоит лишь оглянуться и не увидишь
ничего, кроме искаженного отражения и тягучих красных капель, падающих в
бездну... Знать, что она рядом, но в то же время знать, что руки уже никогда не
коснуться рук, губы не выпьют дыхание других губ, что ничего этого уже нет и
больше никогда не будет. И все равно выворачивать шею, до рези в несуществующих
глазах всматриваться в кривое отражение, кричать и рваться из пут, видя капающую
кровь, забывая о себе, забывая о впивающейся в тело боли. Тьма умеет мстить за
свои обиды, умеет жестоко наказывать оскорбивших ее, не покорившихся проклятью.