"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

народом, который торопился в магазины в предчувствии будущей нехватки. Время
от времени я встречал отряды пехоты или кавалерии. Уланы-кавалеристы были
гордостью польской армии. Они ехали верхом с длинными пиками в руках. Если
верить газетам, этими пиками они могли проколоть хотя бы и немецкий танк.
Как на меня, они были похожи на каких-то химерных средневековых рыцарей в
форме польской армии.


"На все пора и свое время на каждый предмет под солнцем".

Эклезиаст


ВЫСТРЕЛ

В конце недели появились новые плакаты, которые объявили комендантское
время с шести часов вечера до шести утра. Центральную электрическую станцию
разрушили немецкие бомбардировщики. Город остался без электричества. Из-за
ночных авиарейдов не разрешали включать освещение. В каждом квартале было
оборудовано бомбоубежище. По радио призывали население строго соблюдать
комендантский час. Каждого, кого обнаружат на улице после 18.00, будут
считать немецким агентом и расстреливать на месте.
Рядом с давешними надписями "Бей жида!" появились новые - "Бей немцев!"
По государственному радио звучали патриотические песни, предупреждения о
диверсантах. Город также пестрел плакатами с призывами к самопожертвованию:
"На войне каждый мужчина любого возраста, как и каждая женщина - солдаты!";
"За Польшу и Церковь мы будем сражаться до конца". По радиотрансляционной
сети епископ начинал "Отче наш" со слов "Дай нам ежедневно нового врага
мертвым"...
Государственное радио передавало совсем утешительные новости для
поляков. На юге наступление врага остановили западнее Кракова. На севере
польская кавалерия прорвалась через вражеский фронт и перешла
польско-немецкую границу на пути к Берлину. Победа над немцами была для
поляков как игрушка.
Пани Шебець почти ежесуточно просиживала в бомбоубежище. Она боялась
оставаться одной. Ей было обидно из-за неблагодарности "сестры", которая,
как она говорила, удрала из дома на следующий день после войны, не
промолвившись почему и куда идет.
В конце второй недели войны гражданские на улицу почти не выходили. Не
было надобности. Магазины были пусты. Кинотеатры закрыты. Трамваи не
двигались. Толпы собирались только возле старых водяных колонок - длиннющие
очереди от малого до старого боролись за воду.
К середине третьей недели на улицах появилось еще больше военных.
Некоторые - верхом, но большинство - пеши. Удивительно, они направлялись не
на запад к польско-немецкому фронту, а в противоположную сторону - на
юго-восток, в Венгрию или в Румынию.
Я ночевал в бомбоубежище в доме Ванды, как раз посреди нашего квартала.
Это был трехэтажный кирпично-каменный дом с затейливыми окнами и большой
аркой при входе, достаточно широкой для проезда автомобиля. Отец Ванды
держал там единственный во Львове "Мерседес-Бенц". В основном я бил баклуши,