"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

написанные как курица лапой, провозглашали: "Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!"
Мы с Богданом пришли туда на собрание "красной милиции" - той, которой
неделю назад мы послали розовый "Мерседес".
Наверно, мы опоздали. Если там и был какой-то митинг, то он уже
закончился. Газоны дворца заполнили многочисленные гости, в основном
мужчины, но было и несколько женщин и двое-трое детишек. Они сбивались в
шумные группы под деревьями, между кустов роз, среди вытоптанных клумб
настурций.
Некоторые нахально разлеглись на покрывалах, простынях и коврах,
украденных из дома. Людской шум переплетался со звонким чириканьем воробьев.
Разбитые, пустые и полупустые цветные бутылки, которых было в изобилии,
свидетельствовали о пышном угощении, проходившем целый день. Подвалы
Потоцких были уже, наверно, пустыми. Неподалеку, откуда я любовался
величественными окнами дворца в стиле барокко, какой-то мужик блевал, крепко
держа бутылку с водкой, чтобы та не дай Бог не убежала.
Ротонда перед роскошным входом в дом кипела судорожным движением.
Оттуда мы слышали пение, хлопанье, таинственные крики, но ничего не видели,
поскольку ее безнадежно закрыли спины других, которые и сами хотели видеть,
что там происходит. Мы с Богданом нашли выход - решили влезть на дерево.
Из этого наблюдательного пункта хорошо было видно центр безумно пьяной
толпы, где какая-то толстуха танцевала под аккордеон. Она напомнила мне
урода со странствующего цирка, которую называли самой толстой женщиной в
мире. Она кружилась и кружилась, а когда поднимала юбку, показывала массу
желейного, вялого мясива. Потом она сорвала блузку - ее груди тряслись, как
два глобуса, что вот-вот взорвутся.
Пьяницы во внутреннем круге делали непристойные движения. Вдруг один из
них схватил сзади женщину и задрал ей юбку: "Смотрите, ей в задницу можно
заехать лошадью с телегой и она не заметит".
В ответ толпа одобрительно засмеялась.
Я не видел что было потом, так как ощутил что меня кто-то легко стукнул
по пятке. Это был один из наших старшеклассников. Он взволнованно приказал
нам спуститься: "Собрание прогрессивных граждан проходит в середине. Пошли".
Белые мраморные ступени привели нас в прихожую. За ней был
величественный зал, украшенный фресками. Напротив входа на стене кто-то
смело написал: "Мы были ничем. Мы станем всем! Да здравствует пролетариат!"
Старшеклассник, которого мы выпустили из поля зрения, появился наверху,
на балконе: "Вот, где происходят настоящие события, - крикнул он. ?
Поднимайтесь!"
Мы быстро присоединились к нему. Протолкавшись душной комнатой,
заполненной потными мужчинами, которые ворчали и тяжело дышали, мы
устроились на подоконнике. Оттуда все было прекрасно видно.
На софе лежала полуголая женщина с раскинутыми ногами, а на ней
какой-то тяжелый плечистый мужчина. Его задница подскакивала, он что есть
мочи порол ее, будто хотел расколоть пополам. Женщина то ли от боли, то ли
от удовольствия, стонала. Ее руки и голова дергалась, как бы в конвульсиях.
Остальные мужчины ободряюще шумели, как болельщики на футболе. Они цедили
водку прямо из горлышка и выкрикивали непристойные замечания на всех местных
диалектах, смешивая польский, идиш, украинский и немецкий языки.
Некоторые напоминали мне заключенных из тюрьмы Лонцкого.