"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

"Что ты за человек!" - крикнул Сталин, когда Милован Джиляс отклонил
его предложение выпить по рюмочке.


ПАРИЖСКИЙ ГИПС

Нас отпустили с уроков на два часа раньше из-за сильной метели. Вместе
с другими я спустился вниз в вестибюль. Я хотел быстрее выбежать на улицу,
чтобы ощутить снег. Вестибюль был небольшим как для здания, построенного в
XIX столетии. Каждый раз, когда выходило или заходило больше одного класса,
создавался затор. Особенно плохо было утром, около восьми часов, когда все
торопились, чтобы не опоздать на уроки. Вот уже несколько месяцев, как эта
толчея усилилась. Всему виной была статуя посредине вестибюля.
Эта статуя была настоящим горем. Уверен, что не один ученик вспоминал
ее "незлым" словом. Лично я не раз проклинал ее. Один раз, опаздывая на
урок, заспанный мальчик наткнулся на нее головой и разбил себе лоб - след до
сих пор видно. Его строго проучили за отсутствие внимания к вождю, ведь это
была статуя Сталина, строителя счастливого будущего. Ее установили в
вестибюле по случаю первой годовщины освобождения. Сталин был изображен в
обычной позе - высокий, в тяжелых ботинках, правая рука за отворотом френча,
на лице улыбка с хитрецой, как и на всех его портретах, что висели в
кабинетах, магазинах, на площадях, в классах.
Я стоял на улице с закрытыми глазами и ветер облеплял мое лицо хлопьями
снега.
Вдруг мне в голову попали снежком. Оглянувшись, я увидел за пеленой
снега Богдана.
- Сыграем в шахматы? - спросил он, пытаясь перекричать ветер.
Именно этого я и ждал.
Вскоре мы сидели в его комнате один напротив другого. Между нами на
маленьком столике стояла шахматная доска. Я играл белыми, а он - черными
фигурами.
Я должен был начинать, но что-то меня удерживало. Всегда первыми ходят
белые, такое их преимущество. Именно этот ход определяет развитие игры. Но я
колебался...
Мы вроде и хотели играть, но сидели молча и отрешенно, словно не
интересовались ни шахматами, ни друг другом. Наконец, не отводя взгляда от
шахматной доски, Богдан нарушил тишину:
- Ты думаешь, что фигуры сами ходят? - Он сказал это лаконично,
высказывая так свое неудовольствие.
- Почему бы тебе не сделать первый ход? - предложил я.
- Это твой ход! - отрубил он, поднимаясь.
Вставая, он зацепил столик коленом и шахматы посыпались на пол. На
доске каким-то чудом остались две фигуры - черный и белый короли.
Наконец наши взгляды встретились. Никогда мы не ощущали теснее связи.
Все было понятно.
- Когда Боцва тебя вызывала?
- Две недели назад. А тебя?
- За неделю перед тобой.