"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

проходу, откуда было видно большой сад с другой стороны дома. Слева от
прохода на второй этаж вела широкая лестница.
Я поднялся наверх и остановился перед дверью из красного дерева,
колеблясь, надо ли стучать. Это были двери в квартиру Богдана. Он жил с
матерью и старшим братом Игорем.
Я колебался из-за того, так как мне казалось, что наша дружба с
Богданом зашла в глухой угол. Когда-то между нами было настоящее доверие.
Оно усилилось после открытия, что директриса хотела из нас обоих
сделать доносчиками, и достигла вершины после случая со статуей Вождя. Тогда
наша внутренняя близость стала еще более крепче.
Однако через некоторое время после осквернения статуи, мы начали
понимать, что наш поступок намного серьезнее, чем казалось. Ежедневные
проклятия в адрес "врагов народа" начали потихоньку отравлять нас. Не желая
того, чем дальше, тем больше мы удалялись друг от друга. Мы учились в одном
классе, и хоть сознательно не избегали один другого, очень редко общались во
время перемен. Мы сообща совершили "преступление" - поступок, который вызвал
у нас невероятное чувство радости и гордости - но теперь, казалось, каждый
должен идти своей дорогой.
Именно поэтому мне было неловко, когда я стоял возле дверей квартиры
Богдана.
Я постучал.
Молчание, хотя кто-то на цыпочках подошел к дверям - я дважды слышал
скрип половиц.
Я снова постучал.
- Это я - Михаил.
- А, это ты. - Богдан открыл дверь, и только я зашел в прихожую, он
закрыл их на ключ. Казалось, Богдан боится, что какой-то нежелательный гость
следит за мной.
- Что случилось? - спросил он, удивленный моим приходом. Я ответил, что
у пана Коваля гость и им необходимо побыть вдвоем.
- Можно мне у тебя переночевать?
Богдан колебался. Он вынул из кармана носовой платок и вытер им нос,
словно хотел высморкаться. Я знал, когда он не знает что ответить, то часто
так поступает.
?А почему бы и нет? - наконец сказал он, заталкивая носовой платок
назад в карман.
У меня с души свалился камень.
Мы сели за стол, за которым обычно играли в шахматы. На нем всегда
стояла шахматная доска, но сегодня ее не было.
- Ты больше не играешь в шахматы? - спросил я.
- Нет. А ты?
- Нет.
- Тебе больше не нравятся шахматы? - спросил он.
- Ну... Не знаю, все меняется... А тебе?
- Мне?
- Да, тебе. Когда я две недели назад предложил сыграть партию, ты
сказал, что не имеешь времени на такие глупости.
Лицо Богдана всегда было серьезным, даже когда он смеялся, поэтому он
выглядел на несколько лет старше. Но сейчас он посмотрел на меня ну совсем
по-взрослому, как человек, который считает себя на голову выше своего