"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

просачивался из труб. Когда потеплело, туалет возле наших мест начал
оттаивать. Сладковатая вонь растаявших человеческих фекалий присоединилась к
спертому воздуху. Впрочем, когда какой-то мужик закурил самокрутку из
махорки, тот противный дым забил все остальные запахи.
После освобождения махорка стала и модой и необходимостью, потому что
из-за нехватки сигарет и папиросной бумаги курцы не имели выбора. Это же
касается и туалетов. Когда была буржуазия, их чистили. Делали это люди,
вынужденные заниматься этой недостойной работой, чтобы выжить. Теперь не
было высоких и низких классов. Все мы были равны - трудящиеся. Все мы были
членами одного класса - пролетариатом. Такая грязная работа была ниже нашей
чести.
Наконец, около десяти вечера, поезд прибыл в Комарно. Приятно было
вдохнуть свежий воздух. Согласно инструктажа, мы подождали 15 минут возле
станции, пока не разошлись все пассажиры и станционный смотритель погасил
свет и ушел домой.
Тогда мы грунтовой дорогой, которая простилалась на восток от станции,
направились в сторону Комарно. Днем она, наверно, была в грязи, но теперь
подмерзла. Ее запятнали заплаты снега, которые казались синеватыми при свете
восходящей Луны. Мы шли молча в плену предчувствий, смешанных с волнением и
моментами страха перед неизвестным. Время от времени мы переглядывались,
словно чтобы уверить один другого, что мы на правильном пути.
- Смотри! - вдруг крикнул Богдан. - Видишь?
Из-за поворота появилось какое-то серое пятно. Оно приближалось. Вскоре
мы увидели, что это телега. Поравнявшись с нами, она остановилась.
- Куда это вы так поздно? - услышали мы голос ездового, который
оказался бородатым старым мужчиной с длинными густыми усами, в традиционной
меховой шапке, натянутой на глаза.
- Может вы домой едете...? он на мгновение замолчал и в глазах его
сверкнули какие-то огоньки, - на Пасху?
- На Великодень, - громко ответили мы с Богданом.
- Быстро в телегу, - велел он. - Ложитесь ниц! Молчать! Не вставать!
Понятно?
Мы легли. Не успели мы обдумать нашу ситуацию, как на нас набросили
покрывало, а сверху, что-то, вроде мешков с соломой.
Телега развернулась и поехала туда, откуда прибыла, вскоре повернула
влево, некоторое время ехала прямо, направо, а потом я потерял ориентацию.
Не знаю, как чувствовал себя Богдан, потому что ездовой постоянно приказывал
нам молчать, хотя голос его звучал каждый раз иначе. Я начал побаиваться,
что нас поймали в ловушку. Периодически у меня возникало желание выпрыгнуть
из телеги, но каждый раз я отбрасывал эту мысль - возница мог иметь оружие.
Через некоторое время я уже не мог оценить, долго ли мы едем, потому
что в таких условиях время бежит или очень быстро, или очень медленно ?
телега выехала на ухабистую дорогу. Иной раз мне казалось, что нас вместе с
поклажей вытрясет из телеги.
Наконец остановка. Мы услыхали шепот, а потом скрежетание, словно
отворяли тяжелые ворота. Телега еще немного проехала, остановилась, ворота
за нами закрыли.
Мы не знали что ожидать. Коней выпрягли и увели. Потом голос, который
не принадлежал ездовому, повелел нам сойти с телеги.
Мы очутились в темноте, наверно, в какой-то конюшне, потому что пахло