"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

необычным способом направил тебе это письмо. Рад, что ты достиг такого
положения в комсомоле и что скоро тебя будут рекомендовать в члены партии.
Это отличное прикрытие. Нам необходимо больше таких людей, как ты, чтобы
продолжать нашу работу. Скоро свяжемся с тобой "случайно", по дороге домой".
Последствия были прогнозируемые и мгновенные. Мы не были их
свидетелями, но нам про все через некоторое время рассказали.
Вернувшись из спортзала, класс Николая ждал учителя математики. Николай
ожидал с особым нетерпением, так как будучи "гением математики", он заслужил
исключительную честь рассказать теорему Пифагора всему классу. Для него это
была большая честь и случай похвастаться, ведь учитель математики к тому же
был и членом партии. Николай раскрыл тетрадь, что бы что-то повторить, а там
? письмо. Оно было не заклеенным, и это не удивительно - конверты теперь
вообще не заклеивали, чтобы легче было цензорам. Но там таинственная
записка...от кого? Почему? Провокация? Ошарашенный он читал и перечитывал
ее, не замечая прихода учителя.
- Николай Ефимович, что с вами? Вам плохо? - прозвучал голос учителя.
Согласно школьных правил, когда входил учитель, все должны были встать.
Услышав голос учителя, Николай понял, что он единственный, кто сидит. Он
вскочил, держа в руке письмо. Сначала растерялся, не зная что с ним сделать,
а потом попытался спрятать.
- Что это у вас? Дайте-ка посмотреть? - сказал учитель.
Прочитав, он побледнел и минуту стоял молча.
- Сидите. И тихо. - сказал он, выходя из класса. Через некоторое время
он вернулся и попросил Николая пойти с ним к директору.
Учитель вернулся один. Как и брат Богдана с другом, Николай зашел в
кабинет директрисы и с тех пор про него больше не слышали.
Несколько недель после ареста Игоря и его друга мы с Богданом
воздерживались от выполнения заданий Организации и очень убедительно
изображали из себя "строителей социализма". Мы поднимали руки, чтобы
отвечать на вопросы учителей, в то время, когда остальные ученики надеялись
избежать этого. Мы посещали внеурочные курсы политического образования и
военной подготовки. Мы со всей своей пылкостью осуждали "врагов народа",
"капиталистических предателей" и "буржуазных националистов".
Мы поклонялись нашим вождям, клялись в беззаветной верности "делу
пролетариата" и "коммунистического будущего".
Наверно мы неплохо играли эту роль, ведь даже продавщица военной книги
была уверена, что я один из лучших активистов в школе Боцвы. Я часто посещал
этот книжный магазин за различными книгами, которые, как она считала,
свидетельствовали о моей заинтересованности военным делом. На самом деле эти
книги заказывала Организация.
Кажется я ей и вправду нравился. Ее звали Наталия Артемовна. Она была
москвичкой - низкая, приземистая женщина, одетая в серую одежду и валенки.
Лицо у нее было как пончик, а голос - резкий, и одновременно похожий на
материнский.
Одни раз, зайдя в книжный магазин, я увидел директрису Боцву, которая
разговаривала с Наталией Артемовной. Я вежливо поздоровался и пошел в другой
конец книжного магазина, но услышал, как Наталия Артемовна сказала
директрисе, что она "должна гордиться таким учеником". Я радовался от таких
слов, так как понятия не имел, что директриса теперь про меня думает. Я не
заходил к ней с тех пор, как она попросила стать доносчиком.