"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

Волны взрывов в разных частях города разбудили, наверное, всех и
каждого. По дороге со станции домой я видел перепуганные, ошеломленные лица
в окнах - люди не знали чего ожидать.
Я был единственным на узкой улочке. Какой-то мужчина открыл окно и
заметив меня, спросил о том, что интересовало всех: "Что творится?" В его
голосе было больше тревоги, чем интереса. Я конечно не знал, но рассказал
ему про налет на железнодорожную станцию. Одно крыло вокзала сравняло с
землей.
Он выругался, а потом настойчиво повторил свой вопрос: "Что, черт
возьми, происходит? Радио поет песни так, словно ничего не происходит.
Погоди-ка, сейчас будут новости".
Он поставил радио на подоконник, одну пару наушников дал мне, вторую
взял себе. В моих ушах зазвучала "Катюша" - песня о девушке, которая
встречает на берегу речки юношу и предлагает ему любить не ее, а
"социалистическую родину". Слова песни, конечно, не были поэтическими, но
мелодия была навязчивой. Слушая ее, я поймал себя на том, что непроизвольно
подпеваю.
Затем были новости, обыкновенные ежедневные новости. Про важные решения
ЦК КП; про успехи стахановского движения; про прогресс в свиноводстве,
которого достигла какая-то свинарка. Наконец, про "радостную реакцию
советских людей" на призыв товарища Сталина "удвоить усилия в построении
будущего". По радио было все нормально.
В своей квартире пан Коваль, одетый в халат, прикипел к своему
коротковолновому радиоприемнику. Он крутил ручку туда-сюда. Интересно, где
он прятал тот приемник? Ведь русские прибыв во Львов, приказали сдать все
коротковолновики. Тех, кто этого не сделает, они будут считать шпионами и
соответственно наказывать.
Проверив провода, пан Коваль снова принялся медленно крутить ручку. Я
смотрел как стрелка медленно двигалась по шкале с названиями европейских
столиц. Слышно было только хриплый, урчащий треск. Когда указатель
приблизился к Берлину, скрип и дребезжание усилились, и вдруг послышался
четкий голос: "Deutscher Rundfunk, Berlin, den 22 Juni 1941, 8 Uhr Morgens.
Sondermeldung". К моему удивлению, школьных знаний немецкого было
достаточно, чтобы понять: "Немецкое радио, Берлин, 22 июня, 1941, 8 часов
утра, Спецвыпуск".
Лицо пана Коваля просветлело. В глазах вспыхнули искорки. Он глянул на
меня, словно говорил: "Видишь, я добился своего!" Приложил указательный
палец к губам - мол: молчи. Когда начались новости, я хотел похвастаться
перед паном Ковалем своими знаниями немецкого языка, но уже во втором
предложении споткнулся на слове "Барбаросса". Это имя для меня никак не
вязалось с новостями. Впервые я услышал его на уроке истории. Припоминаю,
учитель рассказывал про германского короля, который стал где-то в XII
столетии императором Священной Римской империи. Из-за цвета бороды его
назвали "Барбаросса" - от итальянского "рыжебородый". Тот учитель был такой
смешной - говорил, что Священная Римская империя была ни священной, ни
империей.
Мысленно углубившись в ХII столетие, теперь я мог улавливал только
отдельные отрывки новостей. Единственное что я понял, так это то, что что-то
случилось в три часа ночи. Судя по торжественному тону диктора, что-то