"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

наподдаст! "Вот тебе! - говорит. - Будешь ты из отца дурака делать!" - и
пошел обратно в поле копать, он потом еще долго на меня злился. А Маленькая
Женщина тут мне говорит: "Ну, что, получила за то, что водишь людей
поглазеть на меня? Никто из мужчин никогда меня не видел и не увидит
никогда".
Один раз она все-таки и его самого напугала, и здорово так, хоть я и не
знаю, сам-то он ее видел или нет. Он тогда в коровнике был и вдруг идет в
дом, и прямо лица на нем нет. "Чтоб я, - говорит, - больше о вашей Маленькой
Женщине ни слова, ни полслова не слыхал, ясно? Вот, - говорит, - где она у
меня теперь". В другой раз, тоже навроде того, поехал он в Гортин лошадей
продавать, и, как раз ему ехать, заходит в дом Маленькая Женщина,
протягивает матери пучок травы какой-то и говорит: "Твой муж собрался в
Гортин, и его на обратной дороге здорово там напугают. На, возьми, зашей ему
в куртку, тогда никто ему, по крайней мере, вреда не причинит". Мать
траву-то взяла, а сама и думает - тьфу, чушь, мол, какая, да траву в
огонь-то и брось. И, вишь ты, поди ж ты, ехал отец обратно, и что-то с ним
такое приключилось, он говорил, никогда в жизни так не боялся. Что там было,
я не знаю, но он весь как есть расшибся. Мать потом просто места себе не
находила, боялась, что Маленькая Женщина на нее рассердится, и точно, в
следующий раз пришла чернее тучи. "Ты мне, - говорит, - не поверила, ты
траву в огонь бросила, а я за ней, между прочим, не ближний свет моталась".
А в другой раз она пришла и сказала, что Вильям Хирн в Америке помер, и как
он помер, тоже сказала. "Сходи, - говорит, - на озеро и скажи им, что Вильям
помер и что помер он легко, а перед смертью читал такой-то и такой-то стих
из Библии", - и назвала главу и стих. "Иди, - говорит, - и скажи, чтобы они
этот самый стих читали, когда соберутся в следующий раз на молитву. А еще
скажи, что я ему голову держала, когда он отходил". А потом нам передали из
Америки, что умер он точь-в-точь, как она сказала, и в этот самый день. И
когда они собрались молиться, то главу и гимн взяли, как она сказала, и у
них такое молитвенное собрание получилось, что ни до, ни после таких не
бывало. Однажды стояли мы втроем, мать, она и я, и она как раз матери о
чем-то толковала, предупреждала, как обычно, и вдруг, ни с того ни с сего,
говорит: "Сюда идет мисс Летти во всей своей красе, а мне, пожалуй что,
пора". И с этими словами поворачивается на каблуках и начинает вдруг
подниматься в воздух, все кругом, кругом и все выше и выше, словно там
винтовая лестница была, только куда быстрее.{12} И она уходила все выше и
выше, пока не стала совсем как маленькая птичка высоко в небе, и все время
пела, я песенки такой красивой никогда больше в жизни не слыхала. Это и не
гимн был, а стихи какие-то, да такие красивые; мы с матерью рты
пораскрывали, да так и застыли, в небо глядючи, только дрожь нас пробирала.
"Мам, а кто она вообще такая? - говорю, - она ангел, или фэйри, или кто?" А
тут как раз и мисс Летти идет, это, детка, бабка твоя, только она тогда была
мисс Летти, и никем другим еще быть и не собиралась, а мы стоим как дуры,
рты поразевали - пришлось ей все рассказать. Она нарядная такая шла,
красавица писаная. А ведь она еще далеко была, и видно ее не было, когда
Маленькая Женщина поднялась вот так вот в небо и сказала: "Сюда идет мисс
Летти во всей своей красе". Кто знает, в какую сторону она полетела, или с
кем еще, кто при смерти, посидеть?
Потемну она никогда не приходила, а только днем, кроме одного только
случая, на Халлоуин.[69] Мать как раз у очага возилась, готовила ужин; у нас
-->