"Морис Юлет. Ричард Львиное Сердце " - читать интересную книгу автора

в лоб, поклонился аббату и вышел, напевая какую-то песенку. Мило удалился,
слуги тоже откланялись почтительно.
Ричард встал во весь свой молодой исполинский рост и прищурился.
- Гнездись, гнездись, моя пташечка! - тихо вымолвил он.
Жанна раскрыла свои алые губки. Медленно встала она со стула у огня,
но все ускоряла шаги, подходя к Ричарду; наконец, она бросилась к нему в
объятия,
Своей правой рукой он обнял милую, а левой приподнял ее личико за
подбородок и, сколько хотел, мог любоваться ей. Чисто по-женски она
упрекнула его за эту ласку, которая, в сущности, была ей очень приятна.
- Мой повелитель, как я подам тебе чашу и поднос, когда ты так крепко
меня держишь?
- Ты сама - моя чаша. Ты - мой ужин.
- И порядочно тощий, бедный мой! - возразила она, в душе радуясь его
шутке.
Потом, в сердечном разговоре, когда Жанна сидела на коленях у Ричарда,
она вряд ли вполне ему принадлежала: ее тревожили многие посторонние
вопросы. Для него в данную минуту не существовало ни воспоминаний, ни
сомнений, и он пробовал нежно успокоить ее. Ее тревожили огни на северном
склоне горизонта, на которые Ричард не обращал внимания.
- Дорогая! - говорил он. - Мой отец, король, подступает с войском,
чтобы "загнать в постель" (женить) своего сына, графа. Но вот у его сына, у
графа, хорошая постель, в которую он сейчас и ляжет. Однако это - не
постель короля, его отца. Та, как тебе известно, французского изготовления,
а не прочного нормандского или анжуйского; она не побывала в английских
туманах. Клянусь святым Маклу 5 и всеми чудесами, которые он совершил! Я
был бы плохой нормандец и еще худший анжуец, и совсем не англичанин, если б
любил французов!
Он попытался притянуть к себе Жанну, но она отстранилась от него и,
облокотившись на свои колени, подперла подбородок рукой. Печально смотрела
она на дрова, которые уже начинали белеть по мере того, как пепельный
оттенок брал верх над огненно-красным.
- Повелитель мой не любит французов, - заметила Жанна. - Но он любит
честных и доблестных людей. Он - сын короля и любит своего отца.
- Клянусь спасением души, не люблю его! - уверял ее Ричард
чистосердечно. Затем он обхватил ее вокруг пояса и заставил всем телом
повернуться к нему. Долго осыпал он ее поцелуями и, наконец, заговорил
более серьезно:
- Жанна! Всю эту ночь, удушливую ночь, там, в кустарниках, я думал об
одном только выражении: "отправляясь к ней, я стремлюсь к лучшему в моей
жизни". К лучшему?.. Да, ты для меня - все на свете! Если я еще сохранил
свою честь, кому, как не тебе, я этим обязан? Разве мужчина должен
непременно обращаться с женщинами, как с собаками? Поиграв с ними от нечего
делать, швырнуть им кость под стол, а потом вытолкнуть за дверь? Дитя! Ты
лучше знаешь меня. Что? Что? - вскричал он, высоко закинув голову. - Разве
мужчина не волен сам выбирать себе жену?
- Нет! - сказала Жанна, которая была готова к ответу. - Нет, пока сам
народ будет избирать себе короля.
- Бог избирает королей: по крайней мере, мы так верим.
- Значит, Бог должен указать и жену, - возразила Жанна, пытаясь