"Шарлотта Юнг. Голубица в орлином гнезде " - читать интересную книгу автора

такие выгоды, от каких он вовсе не намерен отказываться.
Сказать по правде, старый барон ничем иным не мог заплатить за
ухаживанье за дочерью, как только подобными обещаниями.
Граждане средневековой Германии имели весьма твердые, но определенные
понятия об отеческой власти; они смотрели на дочерей, как на полную
собственность отцов, и, хотя мейстер Годфрид Сорель вполне заменял место
отца для своей племянницы, но на доводы своего брата мог отвечать только
возражениями, которые произвели на рейтара не более впечатления, чем советы,
полученные им в юности. Сытный ужин, доброе вино, спокойное кресло и
дельный, серьезный разговор мейстера Годфрида вскоре повергли бесшабашного
воина в дремоту, от которой он очнулся только затем, чтобы последовать за
хозяином в приготовленную для него комнату, где рейтар вскоре богатырски
захрапел на мягких пуховиках.
После его ухода, в галерее можно было говорить свободнее, и дядя с
теткой стали советоваться, между темь, как Христина сидела, положив голову
на грудь Иоганны. Почтенная фрау была в страшном негодовании. Как, ее дочку,
ее милую Христину везут в разбойничий притон! Кроткую голубку, так долго ею
оберегаемую от всякого зла.. Да Иоганна лучше решилась бы отдать ее самому
сатане в руки!
- Что же делать, - сказал Годфрид, - отец хочет.
- Родительские права принадлежат тем, кто исполнял родительские
обязанности, - возразила Иоганна. - Помнишь, что говорит в басне козленок
козе, когда та хотела его отнять у овцы, что его выкормила? Стыдись,
Годфрид, ты совсем не любишь свою племянницу!
- Один Господь знает, как я ее люблю, - отвечал Годфрид, между тем, как
красноречивый взгляд на него Христины оправдывал его от такого обвинения. И
дядя стал гладить шелковистые волосы девушки, и поцеловал ее в лоб.
- Но, - продолжал он, - Богу также известно, что я не вижу никакого
средства освободить Христину от власти того, кто имеет на нее больше прав,
чем я.. то есть, я знаю одно только средство, но ты и сама, жена, не
захочешь к нему прибегнуть.
- Какое же это средство? - спросила Иоганна.
- Выдать его полицейским властям, как партизана Адлерштейна и одного из
грабителей, ограбивших дом кузнеца Филиппа.
Христина вздрогнула; сама фрау Иоганна даже отступила, но затем
сказала:
- Нет, конечно тебе нельзя на него донести; но отчего не попробовать
пригрозить ему этим? Отправься завтра, как можно раньше, в его комнату, и
объяви ему, что если завтра с рассветом не уберется отсюда со своими
разбойниками, то их всех возьмут алебардщики.
- Угрожать тем, чего я не хочу и не могу исполнить, жена? Плохое это
средство.
Между тем, Христина поднялась с места и, стоя перед дядей и теткой, с
полными слез глазами, проговорила тихим, но твердым голосом:
- Пусть будет так, я покорилась своей участи с тех пор, как услыхала об
этой бедной больной барышне, за которой некому ухаживать. Я уеду с отцом, -
моя обязанность исполнять все, что он желает. Но, дорогой дядюшка!
Похлопочите только, чтобы он скорее привез меня опять к вам.
- Как, и ты это говоришь, Христина! - вскричала тетка. - Да ведь ты
делаешься больна, как только завидишь какого-нибудь рейтара?