"Зиновий Юрьев. Повелитель эллов [NF]" - читать интересную книгу автора

Что-что, а уж это-то я, как репортер, знаю. Когда я начинал работать, мне
казалось, что люди интересны в прямой пропорции к экзотичности своей
профессии или месту жительства. Но очень скоро понял, что, допустим,
пожилая медицинская сестра в маленьком городке может быть во много раз
глубже, чем исследователь подземных марсианских морей. Сколько я видел
таких... И нет никаких гарантий, что Шухмин окажется другим. Попробуй,
копни глубже - даже если я сумел бы это сделать - на листке бумаги...
Я почему-то вспомнил, что в древности лошадям в больших городах
надевали на глаза шоры, чтобы бедные твари не пугались обилия городских
впечатлений. Хорошо бы и у меня были шоры, заслонившие от меня все эти
страхи и сомнения. Хорошо бы в сузившемся поле моего зрения оставалось
одно лишь редакционное задание. Я вздохнул. Увы, таких шор у меня не было.
Я посмотрел на свое отображение на сереньком экране компьютера. А
может, спросил я его, не компьютер, а отображение, еще не поздно сказать
Виктору Александровичу, что дело это не по мне, что мне интереснее
охотиться за новыми фактами, а не брести по сухой тропе, уже истоптанной
десятками других журналистов. Тем более что недостатка тем у меня не было,
от совершенно нового и еще спорного метода лечения неврозов, предложенного
двумя никарагуанскими врачами, до очерка о каком-то невероятно талантливом
изобретателе в Петропавловске-на-Камчатке.
Конечно, Виктор Александрович вздохнет, шумно, как корова, и вздох
будет красноречив и печален. Вздох будет говорить: эх, Коля, Коля, не
думал, что ты так трусоват. Ведь хочется же тебе, хочется, я ж это видел -
а теперь в кусты.
Мое отображение вдруг улыбнулось, хотя я и не собирался улыбаться. Оно
было умнее меня. Оно уже знало, что я не откажусь. Хотя бы из-за трусости.
Трусость тоже бывает отличным трамплином для храбрости. Просто я никогда
не умел сразу бросаться в холодную воду. Мне всегда нужно было постоять по
пояс в воде, подрожать, поклацать зубами, сказать себе на счете пять: ты,
трусишка, ныряешь или... Ра-аз, тянул я, два-а... Но деваться было некуда,
я отталкивался от дна и нырял. Ра-аз, отсчитал я, два-а, три-и, четыре,
четыре с половиной, пять!
Я включил компьютер, и мое отображение исчезло - растворилось во
вспыхнувшем экране, подмигнув мне на прощание.
- Космический Совет, - произнес я, чеканя слова. Компьютер мой что-то в
последнее время капризничал в режиме устных команд, и приходилось давать
ему задания с особой четкостью, словно я командовал парадом. - Архивы
заседаний. - "Да", - буркнул басовито "Сургут-5". И я продолжал: -
Обсуждение кандидатуры для посылки на... - Как же, черт возьми, называется
эта планета? А, Элиния. - На Элинию. Видеопротокол.
Экран вторично ответил мне "да", и через мгновение засветился зелеными
словами: Космический Совет. Видеопротокол заседания 11 ноября 2041 года.
Париж.
- В переводе на русский, - добавил я.
- Да, - пробасил "Сургут-5".
На экране появился уютный зальчик с небольшим амфитеатром.
Десятка два ученых мужей гудели, как школьники. Один из них, почтенный
полнотелый старец с легким венчиком седых волос вокруг полированной
сияющей лысины и симпатичной бородавкой на щеке, наклонился к уху соседа
и, хитро прищурившись, что-то шептал. Похоже, он рассказывал анекдот, и,