"Зиновий Юрьев. Башня Мозга (Авт.сб. "Рука Кассандры")" - читать интересную книгу автора

увеличившейся тяжести и передать команду мышцам. Сознание покидало его.
Ставшая похожей на ртуть, кровь отказывалась питать клетки мозга, и
тяжелый багровый занавес медленно опускался на него. Последними
проблесками мысли он пытался бороться с надвигающимся мраком, но через
мгновение и последние искорки в его голове погасли.


Сознание возвратилось к Надеждину раньше, чем он смог вновь различать
предметы. Но постепенно темнота теряла густоту, как будто кто-то
постепенно разжижал ее. Она истончалась, становилась зыбкой, и Надеждину
почудилось, что вот-вот сквозь нее забрезжит свет. Он уже понимал, что
что-то ощущает, и терпеливо ждал, пока мысль соберется с силами в глубинах
его мозга и неторопливо всплывет на поверхность сознания, примет четкую
форму.
Вот уже к ощущению редеющей темноты добавилось чувство боли, которой,
казалось, было налито все его тело. Он раскрыл глаза и долго не мог
сфокусировать непослушные зрачки: поле зрения наполнял зыбкий зеленый
туман. Теперь ему казалось, что именно этот зеленый туман не дает ему ясно
мыслить.
Внезапно в мозгу у него вспыхнул ярчайший свет, вязкие медлительные
мысли сразу приобрели легкость, понеслись, закружились. Ну конечно же, он
лежит лицом на зеленом пластике пола рубки. Он, командир "Сызрани", жив и
все помнит. Все. Прежде чем он понял, что делает, он уже упирался руками в
пол и подтягивал под себя колени. Мускулы плохо слушались его. Им владела
лихорадочная торопливость. Встать! Быстрее встать на ноги.
Наконец ему удалось подняться на колени, и в то же мгновение он увидел
обращенные на него глаза Густова. Володя смотрел на него, и вдруг его
покрытое синяками лицо исказилось слабым подобием улыбки.
- Володька! - крикнул Надеждин и сделал шаг по направлению к товарищу.
Тот слабо качнул головой и приподнял брови, как бы указывая на приборное
табло. Надеждин повернул голову и в то же мгновение вдруг понял, что
означали звуки, уже несколько минут складывавшиеся в его сознании в
какой-то привычный шумовой фон.
- Корабль находится на высоте тридцати метров над поверхностью планеты
Бета Семь, - бормотал автоанализатор. - Корабль не падает из-за
антигравитационного поля. Корабль находится на высоте...
- Ребята, я уже умер или действительно я слышу слово "метр"? - раздался
слабый голос Маркова.
После страшной и непонятной катастрофы "Сызрань" преспокойно висела в
поле антигравитации всего в тридцати метрах от поверхности чужой планеты,
мимо которой они должны были пролететь на расстоянии двухсот тысяч
километров. Этого не могло быть, и вместе с тем это случилось. Анализатор
никогда не ошибался. Космонавты переглянулись.
- Ладно, метры, километры или парсеки, - пробормотал Густов. - Пока что
мы живы, и "Сызрань", по всей видимости, цела. Не знаю, как вас, меня как
минимум это устраивает...


Ракета висела над самой поверхностью планеты. Ее экипаж затаив дыхание
приник к экранам обзорных стереовизоров. Под ними расстилалось почти