"Зиновий Юрьев. Люди и слепки" - читать интересную книгу автора

мгновение не прервала вязанья, не протянула руки, и тем не менее бумажка
мгновенно исчезла, чуть хрустнув где-то в одном из ее карманов.
- Билли Иорти? - неожиданно глубоким и звучным контральто переспросила
меня вязальщица. - Третий этаж, восьмая комната... - Спрашивали его уж
сегодня, - неодобрительно добавила она, и я подумал, что, будь ее воля,
она незамедлительно забила бы раз и навсегда все двери, чтобы никто никого
не спрашивал и не отрывал ее от спиц.
Гостиница сопротивлялась старости и бедности с трогательным упрямством.
На лестнице лежала ковровая дорожка, но терракотовый цвет ее угадывался
лишь по краям, и при желании можно было пересчитать все нити, из которых
она была соткана в доатомную эпоху. Половины медных прутьев, которые
когда-то прижимали дорожку к ступеням, не было, их заменяли куски
проволоки. Где-то жалобно вибрировали и пели водопроводные трубы.
Я деликатно постучал в дверь восьмого номера. Никто не отвечал. Я
постучал чуть громче и тут заметил, что дверь не заперта. Я толкнул ее, и
она открылась.
- Мистер Иорти, - позвал я. Никто не ответил. Я стоял в крошечной
прихожей и думал, что если Билли Иорти ушел, старуха наверняка бы
заметила. Я уже чувствовал, что он даже не выходил из комнаты.
Он лежал на полу, и первое, что я заметил, были подошвы его ботинок.
Они были основательно стоптаны, но это уже не имело большого значения для
бюджета мистера Иорти, стражника ОП-7. Он лежал лицом вниз неловко
придавив правую руку, но ему-то неудобно не было. Ему было все
безразлично, потому что на полу возле его лица растекалась темная лужица
крови.
Я сделал два шага вперед, нагнулся над трупом и дотронулся до его руки.
Тело уже было холодным, но мне почудилось, что оно еще не излучило
последние остатки тепла и не сравнялось с температурой воздуха.
- Совпадение четвертое и решающее, - сказал я вслух. Искать здесь
что-нибудь было бессмысленно. Этот человек в ботинках со стоптанными
каблуками был виноват только в одном: он знал, кого впустил и выпустил из
ОП без регистрации, сломав для этого контрольный автомат. Теперь об этом
знал только тот или те, кто уговорил его сделать это. Они - да. Я - нет.
Я спустился вниз по вытертой дорожке и сказал старухе:
- Ваш постоялец Билли Иорти убит. И не очень давно.
Старуха не ответила и ни на йоту не изменила скорости вязания. За те
десять или пятнадцать минут, что я провел наверху, чулок в ее руках стал
изрядно длиннее. А может быть, мне это показалось.
- Вы не могли бы мне описать его сегодняшних посетителей? - спросил я.
Вязальщица не отвечала. Я достал из кармана бумажку в десять НД, добавил
еще пятерку и подошел к конторке. Увы, на этот раз с купюрами ничего не
произошло - они остались в моей руке.
- Я ничего не видела и ничего не знаю, - твердо сказала вязальщица
своим необыкновенным голосом, и я понял, что она ничего не расскажет. Или
ей хорошо заплатили, или как следует припугнули. Или и то и другое
одновременно. Старуха была теперь неподкупна. Как говорил пактор Браун:
"Столкнувшись с выдающейся честностью, ищи такое же преступление".
- Надо сообщить в полицию, - вздохнул я. Лучше уж сделать это самому, а
то старуха, пожалуй, вспомнит, что именно я вышел из камеры окровавленный
и в состоянии сильного душевного волнения.