"Зиновий Юрьев. Часы без пружины" - читать интересную книгу автора

ли завернутые в полотенце настольные часы, каретные. Они
приносили тяжелые бронзовые часы и с трудом подымали их на
прилавок. Они дышали со свистом, похожим на сипение старых
часов с кукушкой, когда мехи поизносились и пропускают воз-
дух. Они смотрели на приемщика умоляюще и подозрительно. И
часто они не приходили за готовым заказом.
Так что, если быть непредвзятым, Бор-Бор говорил сущую
правду. И все же глупое выражение "божий одуванчик", небреж-
но соскочившее с толстых сизых губ бригадира, целый день
вертелось в голове у Николая Аникеевича. Почему божий? Поче-
му одуванчик? Зачем?
Что-то там с боем. Мастер называется. Николай Аникеевич
отнес часы на свой верстачок, потянул за цепочку боя. Все
было ясно. Коленчатый рычаг согнулся и неплотно входил в па-
зы счетного колеса.
Часы тонко пахли пылью и еще чем-то, каким-то неуловимым
старушечьим запахом. Николай Аникеевич начал было подгибать
рычаг и почувствовал, что металл поддается подозрительно
легко. И не глядя можно было поставить диагноз: трещинка.
Конечно, нынешние мастера махнули бы на нее рукой: с этой
трещинкой рычаг вполне мог бы проработать еще двадцать лет.
А может быть, сломался бы завтра.
Николай Аникеевич покопался у себя в коробочке. Подходя-
щего рычага не было, и он принялся изготавливать новый -
благо дело было нехитрое.
- Дядя Коля, - позвал его Витенька, мускулистый гигант с
тонкой лебединой шеей и детской головкой, - хватит пилить,
всего сармака не заработаешь, идите чай пить.
- Сейчас, - буркнул Николай Аникеевич. Что-что, а по час-
ти сармака, как он выражается, был Витенька крупным специа-
листом. На шестых "Жигулях" разъезжает. Жена и сын - и все
на одну зарплату. Вот тебе и Витенька с холодными голубыми
глазами, вот тебе и сармак, он же махута.
Николай Аникеевич слушал Витенькины рассказы о его любов-
ных похождениях с удовольствием, как, впрочем, и вся мас-
терская, включая уборщицу Ксению Ромуальдовну, бывшую препо-
давательницу музыки, но часто ловил себя на том, что не
столько слушает эпическую похабщину, сколько завороженно
смотрит на Витенькины глаза. А были глаза его прозрачны,
по-змеиному неподвижны, и угадывалась в них жестокость.
Мастера медленно, по-коровьи жевали бутерброды, запивали
их чаем и слушали фантастически бесстыжие Витенькины расска-
зы. Настолько бесстыжие, что нельзя было им не верить. Ксе-
ния Ромуальдовна, опершись на древко щетки, фыркала и мотала
головой. Николаю Аникеевичу было неприятно, что женщина, да
еще пенсионерка, с таким упоением слушает Витенькины отчеты.
Раз он не выдержал и сказал ей:
- Как вы можете, вы же интеллигентная женщина...
Бывшая преподавательница музыки резко вздернула головой с
реденькими оранжевыми волосами, вздохнула и сказала: