"Николай Ютанов. Орден Святого Понедельника " - читать интересную книгу автора

"каприз". "Каприз" сводил на нет все попытки осуществить
заклинание в режиме реального времени, уводя результат в
неопределенно-туманное будущее. Поэтому дальше вульгарной
материализации нарисованного яблока и привораживания девиц при
помощи их портретов начертательная магия не пошла, породив только
еще одну из лабораторий отдела Абсолютного Знания - лабораторию
поиска Абсолютного Штриха.
То, что увидел я, могло оказаться просто видением,
следствием нелинейных эффектов пространственной трансгрессии. Тем
не менее видение подобных структур было описано Исааком Ньютоном
в сгоревших записках последних лет его жизни. Именно в те годы
Ньютон достиг немалых успехов в начертательной магии и смог
обрисовать устройство мира. Но записки сгорели и опубликованы не
были, хотя и были декриптотанатированы учениками после смерти
мастера.
Витька, по-моему, даже забыл о зеркале. Он вцепился в меня
как клещ. Он выспрашивал о структуре моей композитной
пентаграммы. Тут же материализовал каталог галактик Ван ден Берга
и заставил меня искать самую похожую. Время шло к полуночи, и в
дверь постучал Эдик Амперян. Он был необычно расстроен, с
красными от бессонницы глазами.
- Не прилетал? - спросил он у Витьки.
- Нет, - буркнул Корнеев, - не прилетал, но есть кое-что
более интересное, чем твой белый мыш...
В моем рассказе Эдика страшно заинтересовала серая пирамида.
Он набросал на распечатке расположение известных и гипотетических
этажей института и попросил расчертить, как они соприкасаются с
серой пирамидой.
Я расчертил.
- Правнук Невтона, - мрачно сказал Витька. - Минус второй
этаж - один из уровней книгохранилища, третий - дирекция и
главный механик, и семьдесят шестой - Колония Необъясненных
Явлений...
Эдик помрачнел.
- А еще что-нибудь помнишь, Саша?
- Помню, - сказал я, - постоянно пахло то ли тухлой рыбой,
то ли гнилой картошкой.
Раздался тонкий свист. Бескрайний стеллаж с колодой
перфокарт всколыхнулся, словно отражение на пруду под порывом
ветра. В полуметре от пола материализовался старинный письменный
стол, повисел секунду и, мощно гупнув об пол, прочно утвердился
посреди зала.
На зеленом сукне среди разбросанных бумаг сидела толстая
белая мышь и смотрела на меня черными глазками-смородинами.
- Прилетел, - флегматично сказал Эдик. - Звоните Роману.

Глава четвертая

К достоинствам очерков можно отнести
и то, что авторы... не просмотрели весь-