"Леонид Юзефович. Ситуация на Балканах ("Сыщик Путилин") " - читать интересную книгу автора

Шпынок полицейский!
Нос будто в тисках зажало, и не хватало сил освободиться, оторвать
безжалостную руку. От боли и унижения слезы выступили на глазах. Иван
Дмитриевич был грузнее телом, в борьбе задавил бы поручика, но с железными
его клешнями совладать не мог. Он замахал кулаками, пытаясь достать
обидчика, стукнуть по нахальному конопатому носу, но поручик держался на
расстоянии вытянутой руки, а его рука была длиннее.
- Попомнишь меня! Ой, попомнишь! - приговаривал он, жестоко терзая
пальцами носовой хрящ.
В носу уже хлюпало.
Тогда Иван Дмитриевич воспользовался извечным оружием слабейшего -
зубами. Изловчившись, он цапнул поручика за ладонь, в то место, где
основание большого пальца образует удобную для укуса выпуклость - бугор
Венеры. Мясистость его свидетельствовала о больших талантах поручика в этой
области. Вскрикнув, он отпустил Ивана Дмитриевича.
В коридоре загремели шаги.
Поручик зажал кровоточащую рану пальцами левой руки и скользнул к
выходу, едва не столкнувшись в дверях с Певцовым. Ротмистр проводил его
удивленным взглядом, после с неменьшим удивлением осмотрел покрасневший нос
и грустные, набухшие слезами глаза Ивана Дмитриевича. Затем с видом гения,
обязанного по долгу службы метать бисер перед свиньями, он милостиво
соизволил поделиться с Иваном Дмитриевичем добытыми сведениями.
Месяц назад "Славянский комитет" провел сбор пожертвований в пользу
болгар, бежавших от турецких насилий в Австрию и Валахию. Фон Аренсберг
вызвался переправить эти деньги. Он хотел завоевать симпатии некоторых
влиятельных лиц в Петербурге, сочувствующих славянскому движению, а заодно
укрепить престиж Вены среди болгар-эмигрантов. Втайне от Хотека, не
одобрявшего подобные затеи, фон Аренсберг принял деньги и выдал расписку.
Однако Боеву удалось добиться, чтобы часть пожертвований передали
нуждающимся болгарским студентам в России. Третьего дня он приходил к фон
Аренсбергу, но тот согласился выдать деньги не раньше, чем "Славянский
комитет" оформит новую расписку, и назначил Боеву свидание.
- Почему он не пришел? - спросил Иван Дмитриевич.
Певцов пожал плечами:
- Говорит, прибежал с опозданием. В дом уже никого не впускали. А ночью
готовился к экзамену, уснул только на рассвете.
- Что нашли при обыске?
- Ничего существенного. След укуса тоже не обнаружен, я осмотрел ему
руки до локтя.
- И отпустили с богом?
- Напротив, посадил на гауптвахту.
- Помилуйте, - удивился Иван Дмитриевич. - На каком основании?
- Я, господин Путилин, излагаю вам голые факты. Выводы оставляю при
себе. Иначе результаты собственных разысканий вы невольно начнете подгонять
под мои подозрения.
- Вы так думаете? - обиделся Иван Дмитриевич.
- Подчеркиваю: невольно! Я вас не упрекаю. Просто не хочу подавлять
авторитетом нашего корпуса. Согласитесь, между полицией и жандармами есть
известная разница в положении...
Иван Дмитриевич сдержался, промолчал. Бог с ним! Это обычное