"Игорь Забелин. Пояс жизни [NF]" - читать интересную книгу автора

началось с того, что я увидел юношу, идущего на высоте трех-четырех метров
по натянутому стреловому тросу экскаватора. Этакий канатоходец, понимаете
ли. Когда он слез, я узнал сына Строганова, но для чего он маршировал по
тросу - спрашивать не стал... А месяца через три прибежал ко мне Андрей
Тимофеевич и с порога кричит: "Спасите сына!" - "От чего, спрашиваю,
спасти?" - "Помешался, говорит, на космосе. Заперся в своей комнате и на
все вопросы отвечает, что не выйдет, потому что приучает себя к изоляции в
ограниченном пространстве". В общем вообразил, что комната - кабина
звездолета. Меня заинтересовал доморощенный астронавт, и я пошел к
Строгановым. По дороге Андрей Тимофеевич уверял меня, что сын у него
больной, слабый и, в частности, страдает вестибулярной недостаточностью...
Я сразу же смекнул, почему он расхаживал по тросу - тренировал органы
равновесия и, как видно, преуспел в этом... Дома мне пришлось выслушать
стенания мамаши: ее больше всего тревожило, что сын приучает себя к
какой-то хоть и калорийной, но малообъемной пище, а ведь известно, что все
мамы очень любят, чтобы дети их много ели...
Батыгин рассказывал все это с легкой усмешкой, но Леонов, внимательно
наблюдавший за ним, угадывал глубокую привязанность старого астронавта к
юноше...
- Когда я назвал себя, мальчишка вышел из комнаты, - продолжал Батыгин.
- Он оказался прекрасно сложенным мускулистым парнем и прямо заявил мне,
что решил стать астрогеографом и готовит себя к космическим путешествиям
так же, как в начале столетия люди готовили себя к полярным... Я спросил,
чем же, в таком случае, он заменил лыжи и обтирание ледяной водою?..
Выяснилось, что у него разработана целая система, включающая легкую
атлетику, гимнастику, плавание, езду на мотоцикле с недозволенной
скоростью... Короче говоря, все у него было поставлено серьезно. От
затворничества я мальчишку избавил, а систему тренировки одобрил. И нажил
себе тем самым недругов в лице его родителей. Как на грех, он попал в
аварию на мотоцикле и рассек себе голову у правого виска... Мне пришлось
выслушать немало неприятных слов, но дружба наша с мальчишкой от этого не
пострадала... Недавно я летал в Сибирь - навестить сыновей - и взял его с
собою. Удивительно целеустремленный юноша. И думающий. Много читает,
стремится осмысливать все по-своему. Даже со мною спорил. Наивно, а
все-таки спорил. На обратном пути мы с ним совершили короткую вылазку в
Саяны...
- Ему около семнадцати, да? - неожиданно спросил Леонов. - А что было,
когда нам по семнадцати исполнилось?
Батыгин несколько секунд молчал.
- Война была, - тихо ответил он потом. - Конец сорок четвертого года. В
Москве еще затемнение. Темные дома, темные ряды машин. Только трамваи
ходили освещенными. Холодная сырая зима. Я приехал в Москву осенью из
Сибири и поступил в университет. Жил в маленькой комнате, заставленной
чьими-то чужими вещами. На лекции я приходил в подаренном соседкою старом
бушлате, а замдекана требовал, чтобы я раздевался... Пришлось показать ему
свитер - мою единственную одежду, - который я носил под бушлатом. После
этого замдекана оставил меня в покое... Что еще было?.. Сдал все экзамены
на отлично, и за это, кроме карточек, мне стали давать талоны на
дополнительное питание - ДП. Это позволяло раз в неделю чувствовать себя
сытым...